Критики отмечали, что в позднем творчестве Дженни Линд начали появляться новые, совершенно отличающиеся от всего, что она раньше делала, оттенки. Теперь её образ, её голос сравнивали с родником - кристально чистый, прозрачный, звонкий и студёный, пробирающий этим холодом до глубины души. Одни считали, что это пошло Соловью на пользу, отражая её профессионализм, мастерское владение голосом и зрелость сценической личности. Другие же говорили, что потеряв в эмоциональности, она потеряла и в ответном отклике со стороны зрителей, теперь сердце Дженни молчит, как молчат и сердца зрителей, получая лишь эстетическое наслаждение от красоты.
Когда мисс Линд просили комментировать подобные высказывания, она лишь улыбалась. Вежливо, очаровательно, но будто бы лишь из необходимости, через силу, ведь взгляд её был устремлен в какие-то дали, недоступные чужому глазу. И лишь где-то на дне буйным штормовым морем плескалась тоска, но возможно, то было игрой света  и тени, случайно упавшей на прекрасное лицо женщины, которую будто бы и не тронули годы.
Годы будто бы вообще мало чем трогали Дженни. Европа принимала её столь же благосклонно, сколь и до её турне по Америке, любая дверь в любой театр для неё была открыта, а принимать её персону на светских раутах почитали за честь. Казалось бы, будто и ничего не было скандальных ярких заголовков газет, в которых строились догадки о связи певицы и шоумена. Подобно мыльному пузырю они раздулись до невероятных размеров, взвились в высь, где лопнули, не оставив и следа. Ежели след и был, то в Америке, но там мисс Линд более не появлялась, предпочитая Великобританию, Германию, Швейцарию и родную Швецию.
Дженни купила маленький домик у берега моря, где всё чаще и чаще задерживалась. Природа родных краев, сырой и холодный воздух хоть и вредили связкам, но успокаивали сердце и душу, очищали душу и дарили спокойствие. Век певичек не так велик, Дженни знала, что скоро ей придёт замена и восхищенный взгляды зрителей падут на новую фаворитку. В некотором роде её это даже радовало, она хотела уйти, достаточно тихо и незаметно, если не на пике популярности, то на её мягком постепенном спаде, чтобы не чувствовать боль резкого падения вниз, на дно брошенных и забытых. Деньги, вырученные ей за выступления, позволяли прожить не зная бед даже если солидно сорить деньгами, при том, что она львиную долю жертвовала на благотворительность.
Париж встретил Дженни выступлением в величественной Гранд-Опере, о которой ходило множество мистических слухов, доходящих практически до того, что тут жили если не призраки, то, как минимум, хотя бы один призрак. Однако ни на репетициях, ни на концертах с шведским соловьем не случилось ничего мистического, что свидетельствовало либо о том, что духи сего место ей благоволили, либо что их и вовсе не существовало, причём сама Дженни склонялась именно ко второму. Она искренне переживала за неграмотный персонал, который верил в мистику, что было свойственно людям в древности, вместо того, чтобы предпочесть рациональные объяснения, достойные прогрессивного современного человека. И это при том-то, что технологии не стоят на месте... Бедные люди.
Однако высший свет встречал её тепло, несмотря на чуть более, чем обычно, выраженный северный акцент, и консервативный выбор гардероба - в какой-то миг Дженни поняла, что гоняться за модой практически невозможно, в то время как классика всегда  останется классикой. Поэтому в мисс Линд снова и была на одном из приёмов, на которых чувствовала как и всегда себя лишней, но как и всегда дотошно соблюдала правила приличий. Дженни давно поняла, что прекрасный голос - это хорошо, но без актерского таланта он погибнет. Именно поэтому она продолжала играть роль светской леди, обсуждая последние грязные сплетни, передаваемые в кулуарах. Где надо - удивлялась, где надо - смеялась. На деле же чувствовала отвращение, поэтому, сославшись на духоту, покинула круг общения. Хватая бокал  шампанского с подноса, женщина лениво прогуливалась, выискивая знакомые лица, не вызывающие у неё неприязни. И, возможно, в этом была её главная ошибка - знакомое лицо было буквально под носом, с которым она чуть не столкнулась, мгновенно побледнев.
— Мистер Барнум, какая встреча, — глаза Дженни - глаза затравленного зверя. Губы дрогнули в дежурной вежливой улыбке, но она не продержалась более нескольких секунд. Гордо приподнимая подбородок, она протянула свою руку. Игнорируя сердце, начавшее отбивать сумасшедший ритм, Линд искала нужные формальные фразы, чтобы как можно быстрее покинуть этого человека, пока... Не стало поздно, хотя Джении и не знала, что же случится, если наступит это поздно:
— Рада вас видеть, но... Мне нехорошо, тут такая духота, поэтому мне придется вас покинуть.
Виновато улыбнувшись, Дженни даже не ожидая ответа, шелестя полами платья, поспешила к балкону. Вдыхая свежий прохладный вечерний воздух, она поняла, что ей действительно было плохо там, в тесных и душных комнатах, так что она даже практически не врала. Бокал шампанского был осушен практически в пару глотков, но даже он не смог хоть как-то успокоить неистовый ритм сердца.
[nick]Jenny Lind[/nick][status]шведский соловей[/status][icon]https://78.media.tumblr.com/138225ccc91562651200a84efb903885/tumblr_p1y2iooCp21tjhhvio1_500.jpg[/icon][sign] [/sign][sleep]Towers of gold are still too little, these hands could hold the world but it’ll never be enough…[/sleep][tea]<a href="http://ссылка_на анкету" title="человек, 36"><b>Дженни Линд</b></a>[/tea][fandom]The Greatset Showman[/fandom]