Volbeat - Ecotone

Очнуться и ощутить, какова земля на вкус. Смерть кончилась, бессмертие Уолтера только началось, и дом над ним живёт - и он как ухо слона, он всё слышит, даже малейшее движение кружки с чаем на край стола. Дыры в его теле не разрастаются, но и не затягиваются. Иногда Салливан приходит в бодрое расположение духа и пытается открыть крышку гроба над головой, но раз за разом убеждается в том, что это стена. Он замурован? Прошлые жильцы не смогли его отодрать и поклеили обои сверху? Выражение "я с ними как за каменной стеной" внезапно стало реальным буквально. 

Пару раз он просыпался от смерти - его будил топот не то слоновьих, не то детских ног. И не какой-то там случайный, а как заведённый на определённое время будильник.
- Пора встааааавать, - трёхсложно, как песню пел ребёнок, - Видел бы ты сейчас своё лицо. Сморщенное, как будто ты еле терпишь тут лежать и гнить... 
Салливан лежит и понимает, что его смущает - из голоса Уолтера-младшего испарились все детские нотки. Голос у него был негромкий, не робкий, а вкрадчивый, да ещё в довершение всего ироничный. Поэтому с ответом культист не торопился - мама хорошо вышколила его не разговаривать почём зря с незнакомцами, даже если эти незнакомцы - дети:

- Ты не я. Ты лишь похож на меня, ты не я, - он видел эти глаза, но у кого? Нет, проблема была не в том, что он не мог вспомнить... Слишком много глаз-близнецов в его памяти. Глаза, которые он видел у каждой обескоженной псины. Глаза самоубийц, которые падали на асфальт из окна. Глаза адептов Ордена. Глаза в зеркале напротив. Это всё был он.... Сайлент Хилл.

- Помаленьку встанешь. Тяжело тебе, ты прибит, ты мост. Но ты никуда и не едешь. Пока. Если ты останешься здесь, эти будут заселяться в тебя по самый конец мироздания, понимаешь?

Уолтер Салливан не тупой, понимает, но не хочет принимать близко к сердцу то, что все убегают из этого дома налегке, а он уйти так просто уже не может. И поэтому он никнет под салютом прощальных слов. Опускает голову. Стебли рук, прорастающие из дома, накрепко впились в его разлучённое с жизнью тело, а божий сын водомерка уезжает из апартаментов в загадочное Дерри, и маньяк молится про себя, чтобы этот смелый выкидыш Сайлент Хилла не оказался в поле зрения какой-нибудь птицы.

- Как он тебя нашёл? Чужой мужик, а ты...
- Холодное сердце в штанах гудит-то, - с ненавистью рванул ребёнок в ответ. - Увидел меня, и левая щека задёргалась. А я как предчувствовал, что будет грязь. Еле сдержался, чтобы прямо там его не кончить. Говорю - а где вы живёте? А он говорит - где живу, туда уже не вернусь.
Машина всю дорогу скрипела, готовая развалиться в любой момент. По плану они приходились друг другу отцом и сыном. В их новом доме было не особо чисто, но грязь какая-то особая, священная даже. Точно убери её - вместе с ней не станет дома, ни Дерри, ни всего света. Уолтер, выбираясь наружу, больше не житель туманного мира, рисковал своей плотью и хрупкими костями. В наружном мире наркоза, увы, не положено. Дерри - не его город пока что, но уже так болит. Если бы его сейчас силой депортировали отсюда - он орал бы не своим голосом, голосом дерева в лесу, у которого выкорчёвывают вросшие в земную кору корневища. Уолтер-младший не был Сайлент Хиллом, а лишь его экотоном-пентаграммой для строительства меганекрополиса. Или был? Глаза одержимого мужика глаза, подобные двум шелковичным червям, смотрели пусто и бессмысленно. Весь мир казался ему бессмыслицей, нелепостью, как и жизнь в Дерри. Туман повсюду - в голове, в каждом подвале и доме. Туман в том месте, где раньше были люди. Убери одного человека, второго, третьего... И нет никакой жизни, только притаившийся голод город, который ничего не чувствует и чувствует одновременно всё, как замурованный в стенах Уолтер Салливан.

- Ты можешь купить лимоны? В доме не хватает лимонов, не с чем пить чай, - одержимый сомневается в этой просьбе и не отвечает, - И с соседями как-нибудь поговори. Они начинают подозревать, что что-то не так.

Уолтер за всё это время выбрался на улицу только раз. Нет, он не мог точно прикинуть, сколько времени они уже здесь, но тогда был солнечный день, и на него сразу недружелюбно уставился какой-то парень по ту сторону улицы. Салливан улыбнулся и помахал ему рукой, а парень тоже улыбнулся и в ответ показал ему на пальцах такое, что мальчик пулей улетел обратно в дом - даже не через дверь, а через кошачью дверцу в ней - по старой привычке. Дом уже был накрыт атмосферой назревающего скандала.

- Ты, блять, уже съел свои лимоны, малолетка. С ними должны были кончиться твои страдания. НАШИ страдания, - похолодевшим нутром мальчик понимает, что только что потерял над ЭТИМ ментальный контроль. Его крик походит на пыль, висящую в воздухе - зачем он сюда приехал - в Дерри, в эту безнадёжность? Господи, только приехал, а уже нажрался горя... Обезумевший мужик исступленно кричит ртом какие-то заклинания, но ударить не пытается или не может - маленький Уолтер ловок как божий сын водомерка. Утром сидит в свой комнате, тянет ушибленное темечко. Мужик вроде успокоился и занимается своими делами во дворе - заколачивает окна. Всю кухню распирало от лимонов. Они были повсюду - в холодильнике и по шкафам. Неловко подгребая под себя ноги, ребёнок возвращается в детскую и раскладывает на полу газетные вырезки. Нахмуривается.

Речливый город. Великая вода остаётся великой даже в канализациях. Сложновато будет тут что-то разжечь, такая сырость...

Грехи. Он чувствовал грехи. Тысячи грехов, содеянных ещё до того, как здесь появилось поселение. Прелые лимоны слегка забивали этот нерекламный запах ада, но недостаточно.

Хлопнула дверь. Вернулся мужик, и Уолтер выбежал на лестницу, разглядывать через перила насколько всё плохо. Атас. Палас маслянисто блестел кровью - видать пара ударов молотком пришлась по пальцам. И вот чего он заколачивал? В Дерри все двери стеклянные, люди живут косяками рыб по аквариумам. 

- Что про нас теперь скажут соседи, - тянет Салливан, играя украденными с чердака кубиками в гостиной. Он знает, что соседи не скажут ничего - их не интересуют посторонние крики. Дерри - городок высших стандартов, здесь не выискивают почём зря вони в чужом доме. В следующий раз, когда он будет сводить кого-нибудь с ума, он перед этим возьмёт пробу, чтобы не было таких эксцессов, - Последний шанс даю, мужик. Может ключи вернёшь? - голос ребёнка переходит в ужасный шёпот, - Нет? Ну нож так нож.

Удар по хлипкому детскому лицу, очередной истошный крик. Лампочки начинают дрожать и гаснуть поминунтно. Дерри, почём у вас лимоны, предать, убить, любить, погонять с детьми во дворе мячик? Дорого, пожалуй, помоги мне, пожалуйста.

Добить мальчика человек со странным именем Майкл не успел, потому что его скрутило в рвотном позыве. Он долго кашлял, а Салливан выкрутился из его вялой хватки, потёр придушенную шею и зачарованно осмотрелся вокруг. За сколько этот дом превратился в помойку, за неделю?
- Почему ты уехал из Дерри, мужик? Почему не хотел возвращаться?
- Я не знаю. А ты не знаешь?
- Нет.
- Оно. Здесь Оно.
- Оно? Одиночество - это не то что нам нужно. Нам нужно отпереть двери и пойти Оно навстречу.

Неуважительно громко для их разговора на заднем дворе слышен звук возни. Как будто кто-то пытается заглянуть под доски и увидеть, что происходит сейчас внутри. Да, точно кто-то есть - любые помехи в своём одиночестве (одержимый ягнец за человека Уолтером не считался по умолчанию) ощущались болезненно.

Восьмилетний, точно не больше, мальчишка подходит к скрюченному на полу телу. С минуты отыскивает в рванье чужих карманов ключи. Забирает их себе и идёт отпирать чёрный ход, встречать гостей. Здесь пахло ночной свежестью, когда они только приехали, а теперь кругом дохлые птицы - неизменный атрибут паранормального присутствия: Майкл даже не потрудился их сгрести в сторону.

- Ау? Здесь кто-нибудь есть? - надрывно и плаксиво. - Пожалуйста! Я хочу домой! Меня похитили! Я.. Моргал фонариком, пытался позвать на помощь, но никто даже не заметил этого, я....

И Уолтер ударяется в самый потрясающий, оскара достойный детский рёв.

[icon]http://sa.uploads.ru/iXcdw.jpg[/icon][status]не каждый день берёт такси[/status]

Отредактировано Walter Sullivan (2018-03-21 01:09:38)