Впервые Питер заподозрил неладное одним прекрасным вечером — где-то пару дней назад, — но надеялся, что разнёсшийся с другого конца корабля громогласный чих не оправдает ожидания. Вот только оградить всех от мерзкой заразы (и нет, говоря прямым текстом о заразе, речь идёт не о Ракете конкретно, но это так для профилактического уточнения) у него не получилось — и первым, кому посчастливилось ощутить на себе поистине нелепое недомогание, оказался их любитель повзрывать. Какими снадобьями следует отпаивать енота, чтобы помочь искоренить проблему его плохого самочувствия, Звёздный Лорд догадывался лишь относительно, но всё же догадывался — одна столовая ложка мёда на одну целую чашку с молоком. Проблема заключалась лишь в одном — мёд, как и сама Терра, для него недосягаем вот уже двадцать шесть лет, проведенных в банде сперва опустошителей, а затем с год в качестве лидера почти что подпольной организации по спасению галактики — стражей. Поэтому действовать пришлось гораздо проще — медицинский отсек здесь был небольшим, но лекарств вполне хватало, чтобы унять головную боль, вылечить кашель и сбить температуру. Питер не помнит, когда в последний раз использовал их по назначению, однако сейчас это было самое простое и доступное решение.

Он беспокоится. Через призму шуток и сарказма — он беспокоится о главной занозе в заднице всей их неземной и до немыслимых высот космической братии. Не сказать, что Ракета всегда вёл себя исправно, но ведь кто с целого экипажа ещё сможет поставить его на ноги? Впрочем, в болезненном состоянии эта наглая пушистая рожа, кажется, создавала впечатление ещё более несносного мальчишки (именно мальчишки) — подтверждением тому служили нередко проносящиеся по кораблю возгласы антропоморфного енота в любое время дня и ночи, что порой Квиллу хотелось объявить неделю жесткого и непоколебимого карантина по всей их небольшой милановской жилплощади, где он не будет служить медсестрой, исполняющей любые капризы пострадавшего в неравном бою с пробоинами в корабле инженера.

— Ты что, обалдел? — Посреди ночи выискав крикливого аса на коробках из-под боеприпасов, Квилл подбирает остывшее снадобье, принюхивается и чуть морщится в сторону от его запаха. Да, не самое приятное в жизни. Впрочем, вид Ракеты — помятый, побитый и полностью понурый — тоже не мог никого осчастливить. — Всех разбудить захотел?
Вопрос, скорее, являлся укоризненно-риторическим, потому что за последние сорок восемь часов Звездный Лорд пользовался у Енота даже большим спросом, чем у девушек и женщин в период пары месяцев.
— Я не кричал так даже в детстве, когда мне внутревенно кололи витамины, — с лёгкой иронией произнес он. — Но могу рассказать, как однажды мне делали укол в одно из моих задних полушарий. Захватывающая история — почти, как шекспировская драма.

Больше Ракета не называл его тупоголовым удотиной и просто тупоголовым. Больше Ракета не кричал на все просторы космического корабля о том, что Квилл, окаянный и не совсем здоровый на голову человек, в очередной раз сломал систему навигации на их корабле. Больше Ракета не пытался одарить Питера укоризненным взглядом, знаменующим только об одном – о том, что он, какого-то чёрта, в который раз угробил свой «дом». Больше Ракета не называл Звёздного Лорда Звёздным Понтом и Звёздной Принцессой и не пытался намеренно его задеть.
Зато теперь его друг, обладающий поистине вертлявым языком, всячески и очень громогласно сопротивлялся поддержке – нет, если так подумать, то красочный и информативный рассказ с угрожающе мрачным началом, но счастливым концом, наверняка подбодрил бы инженера – в этом главный страж не сомневался. Но Ракета с первых же минут отчаянно защищался. Так отчаянно, что терпению и свободному времени Квилла можно было только позавидовать, когда он снова столкнулся с попыткой Ракеты отправить его со своими «cool story, bro» к Гаморе.
- Зря ты отказываешься. Это была прививка от свинки, - он, словно специально игнорируя вопли страждущего и не обращая внимания на бубнёж, с безумным взглядом Шляпника стал вещать. – Самая обычная прививка от самой обычной свинки. Игла – огромная, толстая, острая, - он развел ладони на расстоянии чуть больше, чем пятнадцать сантиметров и, примерившись взглядом к указанной навскидку длине, кивнул в сторону не имеющей вообще никаких физических очертаний иглы и наигранно сжал губы. Нет, он не пытался изничтожить в Ракете какую-никакую надежду на счастливо избавление, просто Питер обязан был подкрепить свои слова чем-то более наглядным, и нет во всей галактике способа эффективнее, чем в буквальном смысле слова сделать это своими собственными очумелыми ручками. Но вот беда – едва ли всё те же очумелые ручки способны правильно воткнуть шприц в филейную часть любого живого организма.
Да и вообще хоть куда-нибудь.
- Если хочешь, проверим, – на последний вопрос он отвечает достаточно честно и театрально закатывает свои щенячьи глаза, продолжая с нескрываемым скепсисом наблюдать за мучающимся от какой-то странной «космической заразы» Енотом, которому предстояло вот-прямо-сейчас стоически перенести самое шокирующее в его жизни – историю о том, как Питеру впервые делали укол. Это действительно важно. Важно, невыносимо интересно, интригующе, прекрасно, восхитительно и, что самое главное, до ужаса… до ужаса смешно. Но больше, наверное, стыдно. - Меня тогда насильно затолкали в кабинет, чтобы я в полной мере насладился оружием массового поражения инфекций. Я снял штаны и забрался на кушетку, а затем решил, что и носки оставлять неромантично. Медсестра, как увидела - ошалела, представляешь? Так я и узнал, что уколы делаются не только в задницу – мне всего-то следовало закатать рукав; а вот тебе сейчас нужно замерить температуру, - уже с большей серьёзностью закончив вещать, Квилл нырнул рукой в карман брюк, а вынырнул уже с электронным градусником. - Вот, возьми это в рот.