Аукционы в новое время стали чем-то вроде светских раутов - приличный и весьма приятный способ собраться сильным мира сего, чтобы красиво потратить деньги, отдав их в пользу детей-сирот или больных раком. Кроме весьма приятного вечера и приобретения сомнительной эстетической ценности, потому как многие вещи, вроде пирожных со свадеб пятидесятилетней давности, стоили денег только благодаря истории и тем, вокруг кого эти истории плелись. Настоящих, подлинных произведений искусства, было не так много вне музеев и хорошо охраняемых частных коллекций, с которыми редко желали добровольно расстаться, чтобы составить основную массу лотов на аукционах. Но потраченные деньги - это вложение. Люди вкладывались таким образом в рекламу собственного имени, чтобы потом, наверняка, перепродать купленный предмет ещё дороже.
К частным аукционам было меньше доверия, но они проходили в более неформальной обстановке и напоминали больше вечеринку, где вместо приглашенной звезды центральным мероприятием вечера были сами торги. Гости обсуждали последние биржевые и светские новости, щеголяли дизайнерскими нарядами, ожидаемых лотов старались не касаться в разговоре, потому что каждый всё-таки имел свои виды на них и не хотел раскрывать потенциальному конкуренту, как далеко он готов зайти в торгах.
Официанты в белых перчатках разносили на серебряных подносах лёгкие закуски и шампанское, скрашивая ожидание отличным букетом.
Диану пригласили для солидности мероприятия: эксперт, заслуги и квалификацию которого признавали даже в Лувре, был тем самым последним элементом сегодняшнего вечера, который должен был помочь поднять стартовую цену раз в десять.
Речь шла о килике среднеэлладского периода: краснофигурная керамика, покрытая тем самым лаком, секрет которого был утерян в веках и до сих пор не воспроизведенный даже в лабораторных условиях, когда все можно было разложить буквально на атомы, с сюжетом празднований Диониса, древнегреческого бога виноделия, вина, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза и также театра. Дионис был одним из младших богов пантеона, но весьма любимым и важным в культуре и жизни греков, именно его празднованиям мир был обязан появлению театра и трагедии.
Именно этот килик, полученный от продавца, пожелавшего остаться анонимным, был центральным событием торгов, а потому каждый хотя бы мысленно уже примерил его к своей коллекции. К удивлению Дианы, сосуд оказался подлинником, потому что к моменту её прибытия, за несколько дней до торгов, организаторы весьма деликатно, но доходчиво намекнули, что боятся той неловкой ситуации, когда лот может оказаться пусть и хорошей, но подделкой. Килик не был подделкой - она изучила его и получила настоящее удовольствие от работы с произведением искусства, с чистой совестью обнадежила, что это не подделка.
Но её беспокоило что-то другое - изначально её внимание привлёк сюжет росписи на боках сосуда, повествовавший о том, как люди превращались в панов поедая виноград и запивая вином, устремляясь следом за Дионисом с песнями и плясками безумной и неудержимой хтонической волной. Всё было бы ничего, если бы, в добавок, у неё не возникало странное ощущение, когда она брала килик в руки - объяснить причину, которая заставляла её напрячься и искать какой-то подвох, она не смогла за то время, которое было ей отведено. Так как она не могла соврать, что это подделка, то отсрочить аукцион не представлялось возможным. Она попробовала все списать на динамичность и натуралистичность росписи, но беспокойство её не покидало, поэтому она ухватилась за возможность присутствовать при самом аукционе - Диана хотела узнать, к кому перейдет этот сосуд, заодно и узнать, откуда он внезапно появился. Возможно, это объяснило бы её ощущения. Но пока требовалось наблюдать - наверняка продавец или его представитель появится на торгах, тогда можно будет посекретничать с ним.
Она выбрала золотое вечернее платье по фигуре, мило улыбалась и здоровалась со всеми, кто заговаривал с ней, но от длительных бесед уклонялась, стараясь держаться поближе к трибуне, с которой должны были идти торги. С подноса проходящего мимо официанта она взяла бокал, но не пила, а потом и вовсе поставила обратно на поднос.
Гости начали собираться в восемь, в девять ровно начались торги - прошли какие-то броши, книги и картины, лоты заканчивались, толпа предвкушала килик, который был во всей красе в брошюре под номером тридцать семь.