Доктор может. Свалиться на нную планету, подцепить невесть что в космосе, сбить опять все настройки ТАРДИС, показать чудеса управления и получить по этому лучшее превосходно. Впрочем, это такое такое. не очень оцениваемое событие. 
Если бы Доктор более внимательно заглядывался на идею того, куда его заносит время от времени, что подчас это типичная ситуация «ТАРДИС решает, куда они сегодня полетят», а не Доктор нажимает на какие-то кнопочки, и маджик случается. …то это было достаточно болезненным ударом по-о чему-нибудь.
Но сложно отрицать, что это делает вещи значительно интереснее. Что это невероятно здорово понимать, что Вселенная подтягивает его туда, где он нужен. Спасать миры, появляться где надо, где…
…или ловить неведомые вирусы в космосе. Акхм. Не важно.
Доктор вываливается из ТАРДИС, поправляя плащ, подтягивая задравшийся рукав, где-то там улыбаясь широко-широко и засовывая отвертку за ухо. и озадаченно выдыхает.
Класс. Школьный. обычный. класс. Единственное, что не вписывается в полноценное описание «обычный» — это ТАРДИС. Синяя полицейская будка, Доктор надеется, что она хотя бы немного вписывается в данное время и условия, с другой стороны класс не выглядит сильно усовершенствованным по технологиям — нет голографических экранов, вообще какой-либо техники — или же устаревшим. Данные ТАРДИС зашкаливают и узнать точные цифры-даты — проблематично, но, скажем, 21 век. Почему бы нет. Стандартно развитая техника, столы предрасположенные как раз для людей. И вестимо Земля — он разглядывает знакомые химические формулы на стене, вроде бы совершенно нормальные-стандартные, а не альтернативные в том или ином варианте. Но раз это обычная школа, то в конце концов всегда можно сойтись на том, что это инсталляция 50-х годов прошлого века, историческая инсталляция. В смысле, кажется, да, историю не изучают на уроках химии. Probably. По крайней мере, если он не отстал от жизни слишком сильно, с другой стороны, все может меняться, и в разных школах ммм…
Лохматит волосы, достает отвертку из-за уха, оглядывается. То есть то, что возможно стоило сделать немногим ранее. auh.
oh. Ребенка сидящего в углу он, ну. Ну. Замечает.
And yup. Человек. Человек or at least somebody looks really similar, oh. Доктор признает, что сканировать людей или пришельцев, в общем любых живых созданий — это не очень вежливо, поэтому вообще-то собирается. Но в принципе решает, что ладно, потом, и просто здоровается.
Ну или здоровается громко, суматошно, беспоследовательно — возможно, это ближе к истине и фактам.
— Oh, привет, — Доктор забирается с ногами на на парту, в смысле устраивая ноги на стуле перед собой, одну впереди, а другую подгибает, вертит головой. 
Спрашивать с какого именно момента он сидит здесь — кажется, уже не особенно актуально. Если судить по настороженному взгляду. То да, у него есть некоторые догадки на сей счет.
— Что ты тут делаешь?
С другой стороны, да, что ребенок-даже скорее подросток может делать в школе, в аудитории, в смысле классе, не важно, что пустой, но, там, среди некоторых студентов вполне существует некоторая «традиция», так сказать, появляться в классе за некоторое время до начала занятий. И в любом случае, ребенок в школе вызывает существенно меньше меньше вопросов, чем он сам — есть такая догадка.
— У вас сейчас будет урок, да? — отвечает на свой вопрос сам же, задавая новый, но да, ну и это такое прикинуть. Прикидки тонко намекают, что синяя полицейская будка посреди класса химии, может вызвать некоторое удивление. Система маскировки вряд ли согласится для разнообразия признаться в своей работоспособности, когда она не работает последние несколько сотен лет, а у Доктора все не дойдут руки это исправить. Из-за некоторого набора причин, где там ну, пытался и нет, в конце концов отсутствие времени после и традиции, которые важны.
Ну. В этом есть некоторый шарм, и она прекрасно работает.
Ну и идея того, что она должна все равно не привлекать внимание. …если закрыть глаза, что а) Доктор не уверен, что сейчас эта логика и идея все еще работает, и, такое да б) как минимум один ученик уже явно обращает на нее внимание.
Доктор упускает момент, когда он подхватывает с парты напротив карандаш и вертит его в руках, пальцах, и грызет немногим позже. Кстати, у того почти ничего не разложено читай, только карандаш да ручка, карандаш несколько прихватизированный, нечаянно, впрочем, грызть карандаши многим лучше, чем грызть отвертки. Это подтвердит любой таймлорд, любой спутник и как минимум треть инопланетян, им когда-либо встречаемых, но ммм да. Не то, чтобы это сильно останавливало Доктора, если задуматься.
— Кстати, год! А какой сейчас год?
Карандаш вырисовывает полукруг, удерживаемый пальцами за край, и ой да уже поздно казаться страннее, чем он всегда. Чем он сейчас, появляющийся из ниоткуда — ну и да-да-да. что-то про то, что Доктор вообще плохо умеет появляться нормально. Аминь. Можно признать и признаться. Еще Доктор чуть падает в осмысления ситуации незадолго до этого и пропускает не только полупустую парту — учебники? залипание в мобильник? что сейчас принято, хм. Но и выражение лица, сжатые кулаки,
— И эй-эй, у тебя все в порядке? — Доктор щурится, вглядываясь внимательнее, раскручивая карандаш в руке. — Я тебя не съем, — на всякий случай уточняет, зарываясь ладонью в собственные волосы, улыбается. Размышляет, что лет тринадцать, в тринадцать лет дети уже не считают, что незнакомец, появляющийся из ниоткуда попытается тебя съесть. Впрочем, дети — это отдельная категория, которые вплоть до нного возраста вообще не считают, что незнакомец на синей ТАРДИС попытается их съесть. Также как и про инопланетян, которые вполне могут попытаться. А иногда… в общем, это немного сложно.
Впрочем, да, ну, он скорее ставит на то, что дело в чем-то еще.
…возможно даже не в том, что непонятные телефонные будки материализуются из воздуха.

Ладно, дети на земле двадцать первого… о, да, точно, двадцать первого, только что подтверждают, века, отучаются бояться незнакомых людей. Даже, если это инопланетяне, даже если они сваливаются из ниоткуда. Или это все-таки возраст? Сложно, да. Но на идею того, что сейчас съедят его, Доктор смеется, громко, весело, и кусает отвертку, прежде чем вспоминает, что он решает этого больше не делать. То есть возможно это искрометно важное предупреждение, которое он должен трактовать как короткий экскурс в происходящее — в конце концов, ТАРДИС редко кидает _не_ в гущу важных событий или чего-то там еще, даже если это выглядит как, О, Господи, что не так с параметрами, почему они зашкаливают, куда бежать куда и… ну, в смысле, Доктор чаще сначала интересуется, а уже потом разгребает последствия и вспоминает, что такие вещи как «чиним ТАРДИС» должны решаться прежде, чем выход в возможно несколько враждебный мир. Существуют некоторые мелочи в этом мире, которые он упускает. Раз за разом. Уже не первую сотню лет, наверное, это несколько добавляет неловкости в его оправдание и в меру неустойчивое алиби, с другой стороны, когда он путешествует один и без спутников, ему уже не нужно алиби, в то время, как когда спутники его все же окружают – речь заходит уже на тему того, а не хотите ли вы увидеть то-это, а еще я скажу слишком много всего за первые двадцать минут и отвлекающий маневр отлично принято. Ну, честно, обычно работает. Даже с Донной Ноубл! Которая отлично занимала место его здравого смысла и восхитительного человека, который утаскивается за собой и… да, ему ее не хватает. и да, у него перед глазами грустный ребенок, поэтому нет, это не время пускаться в саморефлексию, и так, дети и подростки, задающие глубокие вопросы мирозданию, обещающие съесть задумчивых таймлордов и одиноко сидящие в классе после окончания уроков. Доктор достаточно неплохо знаком с психологией как явлением и подростками как отдельной структурой в обществе, чтобы знать, подростки очень. редко. добровольно остаются в школе после занятий. Если они а) не ищут приключений б) не ищут проблем в) не оставлены после занятий, потому что они пытались искать эти самые проблемы г)… в общем, нет, причин немало, но куда реже они делают это в одиночестве и с достаточно невеселым видом. Как например сейчас. Кстати имя, совершенно невежливый порядок знакомства, который они начинают не представляясь.
— Как же зовут страшного и ужасного представителя этой школы, что порывается меня съесть? — серьезно уточняет Доктор, щуря глаза, улыбаясь, меняя отвертку снова на карандаш, проведя пальцами по поверхности парте, и да, нет, сидеть не двигаясь, это где-то на грани обратитесь, пожалуйста, по другому адресу, ТАРДИС готова очернить правильные координаты. Наверное. Обычно не спрашивали. — И эй-эй-ээй! — Доктор протестует на полном серьезе, почти свалившись со стола в своем возмущении, отползая обратно, опираясь руками о согнутую ногу и чуть покачиваясь как на невидимом стуле вперед-назад, а потом вскидывая палец вверх и представляясь по всем правилам последовательности и приличия. Ну, как всегда, — Я Доктор, в смысле нет, не коп, ни разу, копы — это вообще звучит как-то акхм пошло? Не знаю, мне не нравится, но полицейский как профессия мне тоже не подходит, в смысле, не то, чтобы Доктор шло как профессия, но. Хотя, у меня были знакомые копы, тьфу, полицейские, хотя первым на ум вовсе приходит Бригадир — и они отличные люди, но нет, я нет. Просто Доктор.
— И а, да, это полицейская будка, конечно, — коротко кивнуть и оглянуться на нее так, будто видит впервые. Нет, не то, чтобы он сомневался, что даже при всех настройках и параметрах, когда из ниоткуда выходит человек, разумеется, детали и полицейские будки заметят, но два слова о вере в лучшее, с другой стороны хм. Вообще наверное, какая-то логика в том, чтобы считать его копом, раз он выходит из полицейской будки, с третьей стороны, копы обычно не затаскивают полицейские будки в класс — полицейские будки прошлого века — так, чтобы это никто не заметил и не живут там. Не то, чтобы Доктор жил в полице... ну, ладно, в принципе, именно этим он и занимался и не то, чтобы страдал, но возможно, он мог бы признать, что в отрыве от деталей, звучит это немного странно.
— Так да. Про все в порядке, — пожалуй, все в порядке, сказанное теми интонациями, что оно было сказано, плюс все в порядке, сказанное после глубокого вопроса, в котором признается частичное отсутствие идей или же наоборот признание многообилия вариантов — отчетливо намекает на нежелание обсуждать подобные вещи. Но нежелания обсуждать такие вещи часто сводятся к тому, что спросите меня еще раз, потому что да, мне обязательно нужно кому-то рассказать, чтобы стало легче.
— Раз ты спрашиваешь, то я предлагаю разобрать этимологическое значение слова!… — Доктор смотрит на очень выразительный взгляд, которым его награждает, выдыхает смешок и послушно переводит тему. Примерно этого он и ожидал — хотя ладно, он сначала говорит, потом начинает раздумывать над чужой реакцией, и определенно не в обратном порядке, но если бы он да, то это самая логичная реакция которую можно было бы ожидать. Несомненно. Итак, да, — Что случилось ужасного в этом мире, — вряд ли мир слишком заботят проблемы подростка как проблемы подростка, но в то же время, вряд ли Доктора слишком заботит то, что мир не заботят проблемы подростка. В конце концов, они заботят Доктора, а это значит, что миру всегда можно намекнуть и убедить его в том, что да, именно это его и заботит. определенно.
— Что прошло уже целых пятнадцать минут после окончания уроков, а ты все еще сидишь в школе и не радуешься этому факту слишком ярко, громко, отчетливо и не уходишь — бежишь — домой?