[indent]― И как вы это носите, ― сказал Текила. Придирчиво одернул манжеты, потянул темные лацканы, крутнулся так и этак. Эггси нетерпеливо посмотрел на часы. И чего, спрашивается, выделывается? Заигрывает сам с собой, думал Эггси, как школьница перед весенним балом:  а бутоньерку какую ― умную или красивую? а платье точно не полнит? а ты уверен, что этот цвет подходит к моим глазам?? Конечно, дорогая, ты только заткнись и бери, и иди уже с подружками туда, куда вы там обычно ходите: у мужчин свои мужские дела, мужские заботы и, черт побери, мужское личное время, которое можно провести с большей пользой, весельем или женой.
[indent]Текила поправил бабочку и заметил как бы невзначай:
[indent]― Теперь ваще не удивительно, почему вы по манерам такие отбитые. На мне эта херовина всего минуту, а я уже готов зачесать волосы и просить кларнет.
[indent]Ах ты мудак, подумал Эггси. Медленно втянул воздух носом. Ах ты пойло паленое, ах ты ковбой конченный, стэндапер доморощенный.  Тебя сюда позвали и впустили, приняли гостем как в лучших домах Парижа. Сделали костюм, в котором любой плебей сойдет за джентльмена, а ты, фермер позорный, морду ворочаешь. И мало было явиться сюда ростовой занозой в заднице, так еще вырядился в броги.
[indent]И стоит теперь, нервы треплет, чмошник.
[indent]Эггси шумно выдохнул, сказал:
[indent]― Ну всё, заканчивай красоваться, агент Горбатая Гора, наяривать на свое отражение останешься в следующий раз. И, будь добр, справься с этим как-нибудь без меня, ладушки ? ― и улыбнулся по злобному дежурно.
[indent]― Вот засранец, ― грубо рассмеялся Текила. В последний раз занялся своими многострадальными лацканами, развернулся и двинулся к выходу, коротко цокая каблуками. Эггси сделал ему ручкой. Подождал, когда звякнет колокольчик, и пошел смотреть примерочные. В двух из них, в отличие от вестибюля, уже был окончен ремонт. Эггси не знал, сколько раз бывал в ателье после взрыва. Не потому, что приходил сюда слишком часто или редко, и не потому, что ему было не важно: он предпочитал вести отсчет со дня свадьбы.
[indent]В таком случае, Эггси посещал Риджент шесть раз, и первые из них стройка шла полным ходом. Там, где были развалины и крошево красного кирпича, вскоре прорастали леса о балках, лестницах и соорудительных мостиках, и день за днем пустота, которая осталась после взрыва, постепенно заполнялась фундаментом, стенами и панелями. Кингсман становился совсем новым, словно с иголочки: прозрачная витрина без единой трещинки блистала вызолоченной надписью, за которой спустя пару недель, считая с сегодняшнего дня, расправят плечи манекены. Их нарядят: со вкусом и по-джентльменски, поправят манжеты, отряхнут плечи в строительной пыли. Протрут прилавок, зажгут свет, а на дверь повесят: «Открыто».
[indent]Галахад знал, что в седьмой визит Артур начнет вербовку.
[indent]Глядя на это, кто-то может обмануться и решить, будто легко восстановить утраченное, если хорошенько постараться. Про себя Эггси называл это эффектом косметической отделки: когда фасад выбелен и выверен, прохожим кажется, будто происшествие давно миновало или его не было вовсе. Им кажется, что фасад ― самое главное, и если он на месте и выгладит хорошо, то словно ничего не случалось и всё осталось как раньше. Наверное, это хороший способ переживать потери. Главное, не быть с собой до конца честным и не думать слишком много. У Эггси это всегда хорошо получалось: не думать и не заморачиваться, но даже так ему было плохо и становилось хуже ― время от времени. Он не мог назвать свои чувства, потому что не умел их различить или распознать: они просто были с ним, скреблись и выли, выли протяжно, выли жалобно. Иногда Эггси хватало мужества их заткнуть. Тогда он обращался к себе голосом Мерлина: «Вспомни, чему учили», ― и наконец-то мог дышать.
[indent]Но если быть честным? Стать хотя бы на пару минут, хотя бы перед самим собой; стать честными и признать, что был беспомощен, был с беспомощностью маленькой, оголенной, едва ли жившей во благо и будто рожденной замертво. Он вспомнил, какой она была много лет до этого: такой же безропотной и молчаливой, но кричащей ― не словами, но поступками. Ведь мальчиков не учат высказываться. Их учат: не плачь, не бойся, будь храбрым и сильным. И делай что должно, и будь что будет.
[indent]Галахад должен убивать ― и он убивал, и никогда не видел перед собой человека, а только мишень. Он мстил именами погибших друзей и товарищей, но мстил ― кому? Тому, кто дергал ниточки, или тому, кто был повинен в наивности? Принял рыцарское имя, сел за круглый стол и решил, что отныне неприкасаемый, что больше никто не умрет ― ведь это другое кино. К чёрту, к чёрту всё. Быть честным ― трудно, быть честным ― для сильных, и лучше не думать, забыться, принять точкой отсчета наиболее счастливые дни, и вспомнить, чему учили.
[indent]Эггси зашел в примерочную номер три, потянул левый крючок. Вешалка откатилась вместе со скрытой дверью: внутри было как раньше, только оружейные стеллажи и полки наполовину пусты. Он медленно прошелся вдоль стены с фирменными печатками, зонтами, лосьонами, ручками и зажигалками. Эггси взял одну в руки, поигрался пальцами и сразу вспомнил, как пришел сюда впервые, и заулыбался как мальчишка. Тогда это казалось невозможным: стать кем-то хотя бы чуточку достойным, а теперь на нем дорогой костюм, статус секретного агента, титул шведского принца и шевалье, мать вашу, сан пёр э сан репрош. Он огладил гравировку: зажигалка была совсем как та,  которую он думал стащить из-под носа Гарри и которую едва не активировал Брендон, перед тем, как… нет, чёрт возьми, не думать. Вспомнить, чему учили.
[indent]У двери зазвенел колокольчик.
[indent]— Текила, ты что-то забыл? ― он вышел, крутя в руках зажигалку: всё еще старался быть с тем, чему учили.  Но когда он вышел и поднял глаза, там, у двери, прямо напротив, увидел Рокси. Она сказала:
[indent]― Привет, ― и Эггси замер. Забыл то, что должен был вспомнить, забыл, что можно не думать или то, что думать нужно, или что-то другое ― он уже и не помнил, как было в точности. Он выронил зажигалку.
[indent]― Твою мать, ― но ему было плевать. Пусть взорвется прямо здесь и сейчас, пусть только отстроенное, пусть это новенькое здание сгорит синим пламенем, если перед ним живая, настоящая Рокси.
[indent]― Твою мать, ―  Эггси переступил зажигалку, зацепил что-то ботинком, раздался жестяной шум, но ему было всё равно. Он видел перед собой только Рокси, он слышал только Рокси и то робкое «привет», и когда наконец-то добрался до неё, то, не сбавляя шага, обнял, крепко-накрепко хватая руками плечи. Она была теплая, пахнущая свежестью и дождем, дышащая, мягкая. Это точно, точно Рокси, его Рокси.
[indent]Эггси стоял так чуть дольше, чем положено. Хотя кто знает, сколько положено обнимать друзей, вернувшихся с того света? Минуту, две, пять? Кто его знает, думал Эггси, да и какая разница. Обнимать нужно долго, как можно дольше, пока не заболят руки, пока не поседеешь и не умрешь от старости. И даже это могло быть уважительной причиной для того, чтобы выпустить Рокси.
[indent]― Рокси… ты… как? Что? Просто жесть… это… охренеть. Черт. Пиздец, прости, то есть: вау, конечно… твою мать, ― бессвязно пролепетал Эггси. Положил руки на плечи Рокси, чуточку отодвинул от себя, чтобы как следует рассмотреть.
[indent]― Ты классно выглядишь. Просто супер, ― он наконец-то выдохнул. ― Охренеть.

Отредактировано Gary Unwin (2017-11-04 14:23:17)