День догорел на сфере той земли,
Где я искал путей и дней короче.
Там сумерки лиловые легли.
Меня там нет. Тропой подземной ночи
Схожу, скользя, уступом скользких скал.
Знакомый Ад глядит в пустые очи.
Я на земле был брошен в яркий бал,
И в диком танце масок и обличий
Забыл любовь и дружбу потерял.

— Видимо не принёс... — в любой непонятной ситуации - драматизируйте. Серьёзно, драматизируйте. Изливайте драму, прожигайте взглядом, можно даже построить из себя неведомую зверушку, прикованную к стулу едва ли не намертво. Чего же ноги демону не забетонировали? Прогуляться всё равно не дают, ноги размять так же, на все уговоры быть человечными (и это при его-то прожитых столетиях и блистательной репутации самого хитрожопого демона) отвечают средним пальцем и звучным щелчком выключателя, погружая раз за разом во мрак. И вот какого Лося всё свалилось на Кроули? Нашли что ли козла отпущения? Зазвенела несчастная сигнализация у какой-нибудь дорогой тачки, где несколько секунд назад кто-то совершенно случайно разбил о лобовое стекло аккуратный граненый стакан из под любимого виски, так сразу: это же всё Кроули! Сгорело заживо семьдесят человек в закрытом пространстве и да так обуглилось, что никакое опознание и длительное следствие не поможет определить кем был пострадавший, а так же его пол, рост и вес, так сразу Кроули во всём виноват. Зачесалось правое ухо? Кроули! Кто-то нацепил с утра пораньше семейники задом наперед? Так определенно Кроули! Отключили свет и горячую воду? Кроули. А то, что ваше американское ЖКХ не работает, а сотрудники только и делают, что жрут калорийные гамбургеры и цедят сладкую газировку - так это ничего такого, обыденные трудовые будни. Я бы сказал здесь правильную нецензурную рифму, а может быть и перефразировал вовсе, да едем дальше. Глубина возмущения демонского зацепленного самомнения, пардоньте, куда страшнее чем чёрная дыра со всеми её бездонными мерками.

Где спутник мой? - О, где ты, Беатриче? -
Иду один, утратив правый путь,
В кругах подземных, как велит обычай,
Средь ужасов и мраков потонуть.
Поток несет друзей и женщин трупы,
Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;
Пощады вопль, иль возглас нежный - скупо
Сорвется с уст; здесь умерли слова;

У Винчестеров всегда во всех бедах виноваты демоны, естественно, на большее извилин просто не хватит. Порвался на улице ботинок и следом едва ли не сбил автобус за соседним поворотом? Ещё не догадались кто? Кроули! А то, что поворот и перекресток отродясь разные по смысловой нагрузке вещи, а водитель четырехколесного железного мерина едва отошел от недельного запоя, и ещё до сих пор не может совладать со своими трясущимися руками на баранке руля, так об этом совершенно никто не задумывался. Да куда там глупым мартышкам до этого дойти серым своим веществом, которое они вправе считать величайшим оружием человечества - мозгом, когда как на деле для Кроули данная субстанция подойдет как гарнир с великолепным соусом тартар на ужин, после аппетитных дамских пальчиков без ногтевой пластинки и свежих младенческих сердечек. Подумать только: решили пройти все испытания, решили окрестить Великого и Ужасного последним недостающим элементом, на кровяную наркоту нагло и бесцеремонно подсадили, втыкая смердящей неуверенностью рукой в шею порцию крови, надеясь и слабо веря в то, что это действительно на него подействует. На него. На Кроули, мать твою, Лось! «Ты лось или только прикидываешься?» Вспышка воспоминаний пронзила так же резко сознание, как и впившаяся под кожу игла.

Здесь стянута бессмысленно и тупо
Кольцом железной боли голова;
И я, который пел когда-то нежно, -
Отверженец, утративший права!
Все к пропасти стремятся безнадежной,
И я вослед. Но вот, в прорыве скал,
Над пеною потока белоснежной,
Передо мною бесконечный зал.
Сеть кактусов и роз благоуханье,
Обрывки мрака в глубине зеркал;

В первый раз сам Кроули возник на земле белым днем, когда солнце припекало головы людские и многие от этого получали несказанное такое удовольствие, ещё раз подтверждая собственный абсолютно глупый статус зверушки. Ожегся он конечно с непривычки, едва успев заползти в отдушину здания. Клубился чёрным и густым дымом, дожидаясь темноты — после тьмы Ада, можно сказать совершенно очевидно, свет солнца был как крестное знамение, он это до сих пор прекрасно помнит. А после просто ждал, когда же наконец день сменит ночь, чтобы продолжить свой путь. Ночью же жадно влился в глотку какого-то здорового мужика, как сейчас его отчетливо помнил, здоровяк, жилистый, и явно из тех, кто не привык сдаваться. Наивность по первому перерождению бывает у всех.
Кроули тогда не был исключением. Конечно же, как это бывает у всех новоиспеченных демонов, сил и умения управлять новым вместилищем сначала просто не хватило. Амбиций было хоть отбавляй, а вот сноровки и мастерства... Над этим стоило бы немного поработать. Мартышка билась в припадке, не слушаясь. Пришлось покинуть сосуд, за нежеланием чувствовать головную боль и отменный геморрой всю оставшуюся вечность. Тот сильно приложился копчиком о какой-то металлический крюк, торчащий из серого угла подворотни в момент явления одержимости. Не эстетичное зрелище, друзья, что тут ещё сказать. Сосуд стал непригоден, неприятен, непривлекателен. Пришлось заняться более усердным и кропотливым поиском, теперь уже прекрасно понимая, что одними амбициями и глобальной возвышенностью собственной самооценки сыт не будешь. Довелось подыскать кого-то послабее — семнадцатилетнего паренька. Кроули усмехается: молодо – зелёно. Вот он учится говорить — родители мальца порядком в шоке от его отменных ругательств и глубоких проклятий. Демон совершенствуется в подчинении тела — домашние животные округи мрут жестокой смертью. Дальше — кровавые драки, наглое воровство, разбой. Изнасилования. Естественно, мальчишек. Наконец, убийство. Он оставил того мальчика догнивать в тюрьме, покинув опостылевшую оболочку через несколько недель, и вскоре, всего через пару проходных тел, нашел свое, нынешнее. Оно несовершенно, по меркам людей, но для Кроули – безупречно: умное, хитрое лицо, особенный взгляд, харизма улыбки и шарм. К тому же строгие костюмы на нем сидят идеально. Эта была его первая ступень по своей длинной карьерной лестнице. Пожалуй, эта ступень была самой тяжелой и как привыкли подобное называть люди, похожа она была на «демоническое выживание.» Детство демона — если можно так сказать — давно позади, хватит предаваться дрожайшим воспоминаниям. Хотя подобные воспоминания появились у него именно благодаря Сэму, вколовшему несколько мгновений назад почти не дрогнувшей рукой ему свою кровь.
— Ауч! Ты это серьёзно? — разбитая линия губ растянулась сначала в оскале, а после отразила какую-то неестественную и сырую пластику улыбки. Улыбка вперемешку с насмешкой над этим смертным. Над этим смертным мальчишкой, возомнившим из себя Пресвятого Лосяру-падре, способного исцелить такого демона, как Кроули. В самом начале своей карьеры этот демон был полон сил и энтузиазма. Проблемы решались сами собой, начальство холило, лелеяло и целовало в лобик на ночь, а на горизонте маячило соблазнительное повышение из пыточного отдела № 6 куда потеплее, повыше и к затейнику Аластору поближе, а там того и гляди до высоких чинов недалеко. Правда былая бурная демонская жизнь, естественно, не проходила так же гладко как у всех. Случайно открытый вулкан, или традиционный запуск фейерверков всем адом на случай большого "куша" и притока новых душ. Было всё, а после был трон. Неужели Винчестеры наивно полагают, что смогут отнять у него всё честным и не очень путем заработанное за столько столетий?
— С чего ты вообще взял, что от уколов человеческой кровью я стану человеком? — короткая усмешка и новая порция яда. — В гугле вычитал? — ну нет, так просто оставить этого самоуверенного мальчонку он не мог. Пусть руки скованы как и ноги, а выйти мешает демонская ловушка, но он будет цепляться за него словами. Слова - его оружие. Зачем ему магия и сверхспособности, когда этой Винчестеровской самоуверенной обезьяной можно манипулировать словами? Силы надо припасти для других свершений.
— Не твой уровень, Лосяра! — открытая насмешка и пристальный взгляд непроницаемых глаз. Кроули смотрит охотнику в глаза, как прикованный зверь смотрит на свою жертву, которая чувствует себя победителем ровно за границей начерченных символов, ровно до той ступени, пока его держат анти-магические оковы. Сорвись последняя лишь на один сегмент и он разорвет его в клочья, придаст праху и позволит умереть уже сейчас, не дожидаясь завершения испытаний. — Ты как был для меня Лосярой, так им и останешься! — он усмехается в отместку на эту самоуверенность волосатика и не сводит с него хищного демонического взгляда. Король Ада всегда отличался особенным аналитизмом и хорошей смекалкой и без лишних вопросов стало ясно, что Винчестеры хотят провернуть на сей раз.
— Это все твои подарочки, здоровяк? Не впечатляет! — облизнув пересохшие губы и чуть вздернув подбородок, демон потешается над ним и чего-то ждёт. Не зря же охотник принёс сюда стул, все эти шприцы? «Он это... серьёзно?»

Слабость проявил, но не сдался
В руках, пусть и закованных,
власть.
Снова король в борьбу ввязался,
Возвышая демонов масть.