[indent] Песни, пляски, грязные поцелуи и бычки разных марок у надгробий. Какое кощунство. Сэлему не удаётся скрыть презрительности вкупе с брезгливостью во взгляде, обращённом к публике, которой, впрочем, на это было совершенно насрать. Всем, кроме Кенни, вероятно, потому что он набрасывает куртку на своё надгробие ― реакции Сэлема от его взгляда не укрываются, да и он не то, чтобы их скрывает. В этом нет необходимости. Но ведьмак делает вид, что это действие не заметил. И больше на могилу не смотрит.
[indent] Уже можно выдохнуть. Нет, серьёзно, один короткий выдох, и всё будет, как прежде: спадёт пелена удивления и растерянности, звуки вернутся в обычную тональности и оглушат басами какой-то известной рок-н-ролльной песни. Сэлем любил рок-н-ролл, но конкретно сейчас не мог вспомнить ни строчки, ни автора звучащей песни. Всё его внимание было устремлено только на одного человека в этом трэшовом аду, и ничего более не имело значения.
[indent] ― Всё вместе, ― тупо откликается Сэлем, не в состоянии придумать что-то ехидное и оригинальное в своей саркастичной манере. Кенни улыбался, показательно затягивался сигаретой и запивал алкоголем из горла, являя собой образ из статусов. Что-то типа: «Принцессы бывают лишь в сказках. На самом деле мы курим, материмся, пьём водку и сами переустанавливаем винду.» Ну Кенни, чёрт, Кенни...
[indent] На этом моменте в Сэлема врезается какая-то пьяная школьница с размазанной помадой, и маг не сомневается в причине этой трансформации, хотя и не задумывается об этом ни на секунду. Она просто наваливается на него, не удерживая равновесия и пьяно хохоча, чем прерывает зрительный контакт ― эту немую сцену, полную красноречивых взглядов, прямо как в какой-то киношке мелодраматичной ― и выигрывает для Сэлема мгновение, достаточное для того, чтобы приспособиться к ситуации и принять невозмутимый вид. Он неловко усаживает её на оградку, мимоходом поправляет лямку, а когда поворачивается к Кенни, слышит за спиной характерный шорох травы от чьего-то падения.
[indent] ― Ну, конечно же. — Говорит колдун не то ей, не то живому Кеннету. Скорее всего, второе, но в своих мыслях Сэлем не может разобраться даже сам. Однако он смотрит перед собой так, будто бы его совсем не удивляет присутствие живого Кенни Маккормика и в целом место встречи. Действительно, какие проблемы? Никаких. Всё, блядь, просто прекрасно, а, главное — логично.
[indent] Он не знает, о чём говорить и что говорить, но стоять так дальше уже кажется странным даже в собственных мыслях, так что Сэлем разрывает молчание и делает самую нормальную вещь по отношению к принцессе:
[indent] ― Ваше Высочество? ― Спрашивает Сэлем и протягивает локоть, как подобает джентльмену. Ладно, по факту, он просто не знает, что ещё делать в этой ситуации и когда перед ним пацан в женском платье. Но ему отчасти проясняется, почему парень тогда поехал с ним. Правда сейчас Сэлем вовсе не предлагает поехать в отель, но делает негласное предложение уйти с этого праздника жизни и ― каламбурчик заказывали? ― смерти, вместо возможного похищения. Сэлем и на такое способен, не стоит недооценивать его целеустремлённость. Но почему-то здесь и сейчас он не хочет принимать необдуманных и поспешных решений, и даёт Кенни право выбирать самому, надеясь на то, что повторять дважды не придётся. Кенни, смышлёный и очень внимательный, никогда не требовал объяснений и пояснений, каким-то образом для шестнадцати лет понимая контекст обращения. Может, это и зацепило Сэлема ещё тогда, в их первую встречу, ведь он был не слишком-то силён в педагогике. Что и требовалось доказать в очередной раз, потому что Кеннет, не особо колеблясь, приглашение принимает. Как подобает леди, конечно же.
[indent]Принимает, несмотря на то, что здесь наверняка его друзья. Быть может, даже его девушка ― в шестнадцать лет красивому парню с отсутствием всяческого стеснения (хотя нет, подождите-ка, что там про капюшоны...) ходить в одиночках кажется фантастикой. Это Сэлем в свои шестнадцать был неженкой и полнейшим неудачником в плане всего, но Кенни Маккормик определённо не такой. Он не боится - ни общественного мнения, ни последствий своих поступков.
[indent]Человек-однодневка. — Довершает ассоциацию подсознание, и у Сэлема на секунду захватывает дыхание. Должно быть, это чертовски сложно. И отчасти больно. Может, всё и вместе, но этот вывод только повести плечом заставляет словно бы от внезапного холода, когда чужая рука касается его предплечья и слегка сжимает ткань дорогого пальто. Ничего большего, думает Сэлем. Просто холод — с его сорока по Цельсию.
  [indent] — Смотрите, пацаны! Каел, Каел, погляди, Кенни тоже завёл себе еврейчика. Теперь ты не один преклоняешься перед высшей расой! — Какой-то крупный парень возникает впереди них в компании другого, потоньше, и неприятно хихикает. Сэйберхэген вскидывает брови и молча уставляется на него. Так, блэт, это ещё что за кадр? Тот второй, который Кайл, заметно бесится, а первому доставляет.
[indent] —Нам же нельзя свинину, чё ты с ним общаешься? — Лаконично отрезает Сэлем, но Кенни тянет его вперёд, и он послушно идёт за ним, оставляя позади нетрезвых подростков.
[indent] Кладбище на холме, а отсюда городок как на ладони, можно представить, как заносишь ногу подобно грозному Ктулху и опускаешь на домишки, кажущиеся совсем маленькими и слабыми. Хороший вид, просто потрясающий открывается с этого кладбища, а могила Кенни Маккормика почти на самой высокой точке этого холма — в некотором роде, пожалуй, элитарная. Если покойники вообще интересуются привилегиями... Ну, Сэлем парочку таких знал. К делу это, конечно, не относится.
[indent]— Это законно? — Вопрошает ведьмак, наконец, обращая взгляд на идущего с ним под руку Кенни. И тут же поясняет, не давая повода для шуток: — Воскресать. И устраивать вечеринки на кладбище? Нормальная тема?
[indent]Он и не скрывает волнения в голосе вперемешку с раздражением. Тот хамоватый парень, ситуация с кладбищем, реальный и живой Кенни в этом дурацком платье, из-за которого Сэлем ощущает себя даже ещё большим дураком. Хотя бы потому, что Кенни во всём этом выглядит на свой возраст, без конца отшучивается, а Сэлем при всём желании не вписывается в общую картину.
[indent]—Здравствуй, Кенни. — Наконец, произносит ведьмак, улыбаясь парню. За всей этой мишурой и кипишем поздороваться как-то возможности не было, а манеры никто не отменял. Да и общение без приветствия спустя полгода с последней встречи кажется неполным. —Рад, что ты жив. — Только и говорит он, спускаясь с холма по пустынной трассе.
[indent]На улицах, к их везению, почти пустынно, а это значило, что никакие любопытные дети и пьяницы не помешают их разговору. По пути он, почти не отвлекаясь, успевает наколдовать крышку люка под ногами рассеянного мальчика и крепче сжать его руку в локте. Так, для подстраховки. Сэлем вроде уже начал кое-что понимать.
[indent]А вот отвечать на вопросы касательно своих планов Сэйберхэген не планировал... Если быть честным до конца, то запрос, по которому Сэлем нашёл фотографию могилы Кенни Маккормика, был сформулирован совершенно иначе. Удачное совпадение. Ирония судьбы, формально пересекающая их жизненные пути гораздо раньше, сыграла действительно неплохую шутку. Кто бы мог подумать, что мир настолько тесен, и две разные цели сойдутся в одной точке.
[indent]Ведь ровно год назад Сэлем Сэйберхэген опрометчиво продал одну свою вещь мужчине из Южного Парка.
[indent]И эта вещь всё ещё находится где-то здесь, в этом загадочном городе. В том году он продал одному человеку фамильный гримуар, ещё будучи котом, потому что срочно понадобились деньги на покупку очков виртуальной реальности. Отчаянные времена требовали отчаянного «Алиэкспресса», и посылка была отправлена с места прописки в городе Салем, штат Массачусетс. Такова была изначальная причина интереса с Южному Парку, но вслух Сэлем произносит другое:
[indent]— Я нашёл фотографию твоей могилы в Интернете, и на ней была дата смерти. Не той смерти. Потом вспомнил твои слова о том, что умирать привычно, и сложил факты. Признаюсь, прошедшие полгода я хотел увидеть тебя ещё раз. И, Боже, никакой пошлости. — Тут же добавляет он, исправляя смысловую нагрузку предложения о признании. О гримуаре и его поиске Сэлем деликатно умалчивает. Частичная правда ведь тоже правда, ведь так?
[indent]Что же, в таком случае принимай теперь поздравления, Сэлем Сэйберхэген: ты — свинья. Но к делу это тоже не относится. Поэтому он ведёт Кенни дальше по улице, или Кенни ведёт его, потому что город-то его, следовательно, он лучше знает, где здесь что. У Сэлема настроение неопределённое: в резонансе между волнением и апатией, с каждым новым шагом накатывающей всё с большей силой. Маг и сам не знает, почему так штормит, но освобождает руки, разрывая тактильный контакт.
[indent]Они не то в парке, не то в тихой аллее, в свете фонарей кажущейся красивой, но немногие лавочки влажные от недавнего моросящего дождя. Сэлем присаживается на одну, щёлкая пальцами ― и в радиусе нескольких метров всё вмиг становится сухим. Убирает руки в карманы пальто, поднимает взгляд на Кеннета. Рассматривает внимательно, но не пялится откровенно. Просто смотрит, пробегаясь взглядом по фигуре, по волосам, красивому лицу в замешательстве. Но магу удивительно тепло и спокойно от его присутствия ― и платье уже не кажется дурацким. Какая разница в чём он, если живой? Считает важным озвучить это:
[indent]― И ещё вот, что странно: наутро и где-то порядка недели я вообще не вспоминал об этом.
[indent]Взгляд Кенни кажется понимающим. Сэлем не понимает ничего. Продолжает:
[indent]― Потом в кармане нашёл игрушку. Стало грустно. Очень-очень грустно, а потом страшно и больно. Ощущение, будто потерял кого-то важного, но не мог об этом вспомнить. И потом вдруг вспомнил сразу всё, правда это ничего мне не дало. Ни соцсетей, ни адресов, никаких упоминаний о жизни Кенни Маккормика. Стоило лишь поменять запрос на смерть.