Все кажется таким правильным, что, о, конечно же, здесь нет места для никакого подвоха. Какие подвохи, когда все правильно, правильно, правильно, конечно, правильно. вы спасаете миры, вы перескакиваете с планеты на планету, вы притаскиваете на планеты свои собственные проблемы и их же решаете, иначе, минуточку, и эта планета нечаянно сгорит. Все идет правильно.

Всегда так делали, сейчас, вот, смотри, только приглядись, все по старому, все очень правильно, все идет так как должно идти и так идет-идет-идет. Иногда сложно удержать мысль, задержаться на ней, задуматься, но так тоже всегда было, ничего кардинально нового, ничего, что сильно меняется, that's alright, that's all right.

А потом он все-таки вспоминает.

И Вселенная несколько раз переворачивается. Всего несколько раз.
Раз - д в а
поворот. Hello, Doctor.

►►►

Лететь глазами прямо в океан,
Вдыхать его огни и чей-то дым.
Интересно как ты там..
Буду думать, что в порядке
И ждать дождя и новостей...

◄◄◄

Привет, Доктор, ты, кажется, потерял Роуз Тайлер. Свою невероятную Роуз Тайлер. Какая досадная досада. И перед тобой Барбара. У тебя даже не получается вспомнить ее фамилию. Не получается прочитать, не получается просканировать, не получается заглянуть телепатически, какие-то отголоски чей-то памяти, будто это слепок, and you feel yourself really dizzy if you try to. Of course he tried.

Собственная память работает, вот теперь — работает, и только теперь начинает это делать нормально, только воспоминания пытаются наложиться друг на друга, складываются, перемешиваются, создают замысловатый узор, и Доктор не хочет думать каковы были бы его шансы на все вот это-то вот, будь он простым человеком. А впрочем, никогда не был бы.

Это чем-то похоже на гипноз, разве что очень комплексный, настолько, что он летает по космосу почти две недели, прежде, чем получает понять до конца, что что-то не так. Целых две недели. О, господи, как же там Роуз. Это легко признать, в теоретическом раскладе, что вряд ли лишние несколько часов смогут на что-то повлиять, и что он не бездарно теряет время, а продумывает далеко идущий план, который должен сработать и проводит важное исследование, возвращает порядок [привычный хаотический беспорядок] собственной памяти, и что это тот профилактический процесс, необходимый для успешного спасения Роуз...

В общем, да, Доктор начинает сочетать.
Сочетать и решать кучу актуальных вопросов, потому что, например, Барбара не растворяется в воздухе и не начинает вести себя иначе, иначе запрограммированному, после того как Доктор раскрывает, пускай и не до конца, тайны бытия и детали собственной памяти. И совершенно не сканируется, то есть сканируется, но данные непонятно зашкаливают и меняются каждый раз, и это больше похоже на некую блокировку или какой-то специальный фон? оболочку сверху. Как антииллюмиционный щит на некоторые космические корабли, наиболее распространенный в двадцать восьмом-тридцатом веках.

После двадцати шести минут у него получается подобрать режим, слегка перенастроить отвертку, чтобы просканировать "Барбару", которая в конце концов соглашается просто посидеть и подождать, а Доктор кусает отвертку, несильно бьется током. Барбара - это синтетическая оболочка, наиболее близкая к человеческой, в принципе, практически идентичная человеческой, с совершенно отчетливым искусственным происхождением.

Как самое ближайшее сравнение на ум приходят попытки клонирования и cybermen, but. But that's something new. Память похожа на обучающуюся модель, отталкивающаяся от каком-то непонятном сплетении, завязкой на какую-то личность или особенный паттерн, не получается до конца нащупать точный сплав, а Доктор не чувствует себя в праве разрушать эту личность полностью.

Или чувствует, потому что на кону жизнь Роуз, а он находит, как это все отключается. К сожалению не совсем все. Все, что получается отсюда выцепить, это координаты, от которых идет соединение, представление о цивилизации с сильнейшим развитием технологий — даже более продвинутым, чем положенно в четвертом столетии, и представлении о вероятном гипнотическом паттерне и… Доктор задумывается, когда видел Роуз в последний раз, и думает, что им, вероятно, чертовски повезло, что они не путешествовали далеко во времени.

Задумываться о том, что -все-таки-путешествовали — не хочется.

Доктор вводит координаты и пытается расставить все возможные гипнотические щиты, которые способен, и спустя еще пять часов, чувствует себя последним идиотом, когда снимает почти все из них, оставив лишь несколько закладок.

Ну.

Все должно обойтись.

Наверное.

►►►
[indent] погружение
[indent] гипнотическое воздействие, подтасовка памяти, наложение
[indent] потеря соединения
[indent] принято
     [indent]  [indent]  [indent] ◄◄◄

Джон? Джон, правильно. Ты трясешь головой и пытаешься понять, сколько же нужно было выпить, чтобы засомневаться в собственном имени, Джон, Джон Кэмпбелл. Фамилия кажется будто бы нечаянно подобранной, неподходящей, неоправданно длинной, и ты трясешь головой, будто бы от этого фамилия и имя перестанут ощущаться на языке чем-то чужим. Джон Кэмпбелл, и у тебя была слишком тяжелая неделя, поэтому ты сидишь сейчас на заляпанном бордюре, Алекс, коллега, хороший друг, вытащил тебя к ним, сказал, что нужно развеяться, и нет, привычные оправдания не принимаются. Ты наверное чуть ли не единственный в этом городке, кто не ходит каждый второй вечер в клуб или бар. А ты нет. И с непривычки вы затерялись в слишком шумном клубе, и ты вышел на улицу подышать.

Голова лениво гудит, и, кажется, просто overexcited — цветомузыка, веселье, на языке ощущается только какая-то резиновая горечь, даже ничего общего с алкоголем, очень сухо в горле и першит от пыли, к которой ты так близко. Ты пытаешься будто по частям собрать память обратно, и это удается, гудение будто отходит на второй план, и ты собираешь по частям картинку, мозаику, немного неуверенно, но вполне себе отчетливо.

И тянет засмеяться, когда вспоминаешь первую — главную — причину, по которой ты согласился, девушку, вспоминаешь и пытаешь сопоставить ее образ, смутно уловимый, будто ты много лет пил, чтобы забыть. Ты увидел то ее всего пару месяцев назад. Такое смутно, смутный образ, много розового, светлые волосы — едва ли можешь выправить и сопоставить ее с отчетливой фотографией, но не сомневаешься, что узнаешь, как только увидишь. Она кажется ужасно важной [конечно, кажется].

Кажется, еще ты надеялся, что, чем черт не шутит, вдруг она будет здесь.

— Господи, — смеешься и роняешь голову на колени, подгибая их ближе и зарываясь руками в волосы, наводишь форменный беспорядок. Алекс, паршивец, спасибо. He has absolutely zero rights to drink alcohol. Really. He is bad at this, amen, принято, понято. [ не пить ] в горле пересыхает, и это утверждение неловко перекатывается, хлопает по плечу, неуверенно заваливается на бок. Отчаянно близко к провалу.
Отчаянно — кто-то хлопает по плечу и вручает початую банку пива, в которой что-то плещется на дне. Джон успевает задуматься, а реально ли здесь найти бутылку минералки или сока, оглядывается, чтобы то ли отдать пиво обратно, то ли хотя бы поблагодарить, но все слишком мельтешит перед глазами, вспышками, флэшбеками, трясет головой и не находит никого. Будто его пытаются перекалибровать, — мелькает забавная мысль, и он подносит банку к губам. Пожимает плечами — к черту, Алекс зря зовет его святошей, он (наверняка) умеет пить — и делает глоток, еще два. Допивает в итоге то, что было в остатке, и облизывает губы, думает, что ничуть не утоляет жажду.

Алкоголь кажется каким-то резиновым, он просто не привык его пить, наверное. Не так уж часто алкоголь появляется в его жизни — а клубы, и того реже.  и Джон выдыхает, вздыхает, все сразу at the same time, думает, что пить полагается то ли меньше, то ли больше — Алекс сказал бы больше. Больше и чаще, а не вот это все. Он не помнит, почему вел, пытался, ведет ? такой праведный образ жизни, но кажется это чем-то обуславливлось, причинно следственная связь… ох.

Поднимаясь на ноги, оглядывается в поисках мусорки, и не то, чтобы находит хоть что-то. Чувствует себя ужасно неловко, кидая банку под ногу, пускай и, кажется, это отнюдь не ново для данного места. Надеется найти Алекса, но чувствует как одолевают сомнения, как только он возвращается обратно, и его ослепляет вспышками, прожекторами, громкой музыкой.

Это почти смешно, потому что, кажется, не первая попытка, рушится уже через минуту, две — на него не сильно, но проливают пиво, и попытавшись отряхнуть липкие руки, Джон ищет уборную. 

Только открывая дверь, замирая на пороге, понимает, что кажется, удивлен, натыкаясь только на одного человека, примерно его возраста, без всяких пьяных лиц, валяющихся у стен рядом, пьяного секса в кабинках, ох, — кажется он краснеет. Думает, что его представления о клубах, слишком много завязано на прочитанных книгах, или это были рассказы Алекса? В любом случае.

— Веселье? — переспрашивает, чтобы не выглядеть, таким уж не вписывающимся — о, постойте-ка, все равно не вписывается. Почему-то не может отвести взгляд сразу, что-то мельтешит перед глазами, кажется чем-то знакомым, смутное чувство dé jà vu, намешанное с четкой уверенностью, что они никогда не встречались. Чувствует как все путается, переплетается — одно с другим. И его прошибает коротким ударом тока, когда он нечаянно задевает локтем стоящего у раковин. Джон думает, что пить правда стоит — не то чаще, не то реже. Думает и трясет головой, отворачивая соседний кран, споласкивает руки и набирая горсть воды, умывается. Бросает короткий взгляд в сторону и думает, что засунуть голову под кран — не кажется плохой идеей. Но нет. Он же не один, в самом деле.

— ‘re you alright? Как ты себя чувствуешь? — оглядывается, вспоминая в каком положении он встретил его, задерживается на глазах, и качает головой, даже не очень осознав, думает, что вряд ли в порядке. Расширенные зрачки, легкий тремор рук, взгляд. Джон когда-то собирался стать врачом.[nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]

Нельзя пить, — понимает Джон.
Вот вообще нельзя, никогда в жизни, надо вспомнить зачем, почему он это делал: наверное, что-то важное, для всего должна быть причина, это же вот так случается, просто так не пьют. Эй, Джон, даже ты, а стань ты врачом, доктором: так вообще нельзя никогда было бы. Доктор, держащий скальпель — господи, позор какой. В смысле, если пьяным. В смысле, если как он сейчас.

Нельзя пить, — повторяет он себе, будто, как альтернатива холодной воды, вылитой на голову — услуга ныне временно недоступная, нужно подождать — это просто повторить себе подобную фразу две тысячи раз, или как минимум двадцатка тоже порулит, смотрите-ка.
Никогда не работало, но сегодня, давай, сработает ?

Нельзя пить, — думает он, тая в этих глазах, и надо бы думать как его лечить, в какую больницу помочь определиться, а не тонуть как в слишком прозрачном болоте.\\ Он не удерживает равновесие и почти падает от него — меньше надо пить, и в голову станут меньше лезть всякие глупости.

К нему в голову и без глупостей — эй, а так бывает, так случается? Он чего-то не помнит. А в голове трещит, перед глазами трещит, и мир на секундочку показался бы картонным, а может, и казался, но только обдолбанные глаза напротив такими не являлись. Как что-то хорошее, да?
Нельзя пить, — и он уже не знает, кому из них двоих именно, хотя, конечно, ему, с такими зрачками заслуга заслуживается отнюдь не алкоголем, а ему не стоит уж подавно, не покупаться на уговоры, разговоры. Господь, да он уже даже не помнит, когда и как покупался-то.
Да так ли важно?

Тонет в его глазах, поздновато уже для того, чтобы вспоминать наставления врачей да слушать голоса в своей голове, да? Они говорят что-то важное, там взрывается небольшая вселенная, падают кометы, мелькает девушка с ярко розовыми губами, в ярко-розовом платье, кажется, он ее ужасно любил; кажется, он где-то уже видел эти глаза. Все мешается, все сплетается в каком-то хаотическом рывке, и какая-то паутина мерещится в воздухе, с кучей разных разветвлений: а их, то, что вокруг них двоих пульсирует как-то особенно ярко и кажется чем-то особенным.

[indent] ►►► Космос, давай, до свидания, я утонул. И голову под холодную воду. Голову опускать вниз при зрителях уже не кажется таким уж неподходящим решением.

Движением рук, движением губ, так, а?
Кажется, он не успевает.
Самую малость. Только успевает подумать, что да не нужна ему никакая больница, разумеется: никому в этом клубе, скорей всего. Большинству. Никому и всем сразу — за очень редким исключением. Стань он врачом, он смог бы их спасать. Всех тех, кому это спасение не нужно, — думает он, хватается за неаккуратно повязанный галстук и дергает, ухватывается, как за единственное в своей жизни спасение. Стоит на ногах едва едва.
Падает, и кажется уже поздновато.
Кажется, ему тоже это спасение уже [так сильно нужно] и не нужно.

Спасает стена — бьет, вышибает воздух так громко, шумно, хлопает будто живая, будто бы сейчас развалится дверца туалета. Джон успевает вспомнить, успевает подумать кучу всякой ерунды поразительно, просто парадоксально быстро, вот сейчас думает: что он не зря формулировал свое мнение о барах в эту степь, о барах, клубах, встречает в полной мере, пользуется, пользуются и он не успевает додумать — ухватывается ладонью за его волосы, вообще за шею, но мажет, но вязнет в паутине, вязнет в коротких волосах.

Стонет и прижимается, и время скачет как бешеное, скачет, будто пытается пробиться сквозь барьеры, нужно скинуть балласты, нужно угнать космический корабль и если взорвать восемнадцать галактик и увидеть несколько падающих звезд: то тогда обязательно откроется.

А пока время замирает. То замирает, то скачет бешеным гепардом, и кажется столько если бы, столько всего, что надо вспоминать как дышать, или будто бы и не надо — не все же умирают, если не дышать, кто-то не умирает, когда-то приходилось не дышать, и будто бы\\ будто бы о… он — он даже не знает его имени, господи. \\сейчас такой подходящий момент знакомиться, конечно.

Ему почему-то кажется, что он должен был знать, знал всегда, а тут чего-то не складывается, подвисло на соседней, недостижимой параллели, и он не знает, не слышит, не помнит, такое знакомое имя. Что где-то встречал его губы. Что они, должно быть, делали что-то еще. Надо обязательно вспомнить.\\ или необязательно: можно ведь изведать новые параллели, и мажет по шее, стянул уже когда-то галстук, задрал кофту, подставил шею. Эй, приличные парни так не делают, ты же не переспишь с кем-то в грязной — не такой уж — туалетной кабинке незнакомого бара. Надо будет познакомиться.

Чуть-чуть попозже. [nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]

Воздух звенит, распаляя дыхание, проходясь им по коже, и каждый раз кажется, что взрывается вселенное, бьется стекло, разбрасываются кем-то осколки вселенной. Джон теряет в неравной битве свою рубашку, даже не теряет, проигрывает: забывает, что за нее можно спорить, теряет на языке потертое отрицание, и кажется очень правильным просто соглашаться. Просто отдаваться, подчиниться и не стоит столько пить, не стоило этого делать.

Он думает об этом где-то в прошлом, время будто разбивается, раскладывается на составные, и он каким-то невозможным образом их чувствует — чувствует каким-то неосознанным чувством, чувствует, что это ужасно правильно и ужасно неправильно, это не должно мешаться вот так, но отчего-то получается, отчего-то мешается и делает это легко и просто — и разрушается в корне почти найденного понимания.

Голос кажется слишком знакомым, слишком близким, дорогим, важным, пальцы — ложатся уже не на шею, на талию, сжимают под темной кофтой — черт, он даже не вспомнит цвета\\все отдает синевой, синевой с разлитым по пальцам, вдоль кончиков пальцев и вдоль дорожек вен космосом: это космос, который взрывается, это в космосе разливается их история, а вовсе не в задрипанной кабинке туалета, кем-то захлопнутой, даже без размышлений.

Стонать так громко, говорят, неприлично: он всегда считал, что неприлично, он никогда не вел себя вот так, он не знает, не помнит, но уверен, и это впервые, не впервые: единственное, в чем он уверен, что у него никогда не было так, вот так ярко, красочно, насыщенно жизнью, насыщенно чем-то настоящим. И в то же время кажется, что было. Кажется, что он знает эти пальцы: когда подносит их ко рту и целует, прежде, чем эти же пальцы обхватывают его за шею; целует эти пальцы и обсасывает — прежде, чем эти пальцы касаются его сквозь ткань белья и становится так горячо, что дышать почти невозможно.

Джон почти случайно вспоминает, что он может что-то еще, кроме того, чтобы вжиматься в него, откидываться и стонать, и должно быть стыдно: где-то там стыдно; еще, как приличный сын своих родителей, ученик приличного — когда-то — вуза (он вообще где-то учится?) должен прекратить это сразу, кажется, может быть, он не спит с парнями, или спит только сверху — все мешается, все сверкает, бесится и умирает, разбивается на миллиарды небольших вселенных, все завязанных на одном единственном человеке.

имени которого он даже не помнит — не вспомнит — вылечи их кто-нибудь. спаси, сохрани, господи.

Он стягивает с него через голову кофту, чтобы прижаться, даже не помнит куда кидает: они будут отлично отсюда выбираться, ведь жизнь не заканчивается в этом неполном квадратном метре, но сейчас это кажется будто и не таким вовсе. Он стягивает с него брюки, скребет по бедрам, только потом замечает ремень, который можно расстегнуть: как это вообще делается, он запинается о молнию, он прижимается ближе, глубже, жмется к его губам. Едва удерживается на ногах и переступает, хватается одной рукой за плечо, дерет короткими ногтями, стонет куда-то ему в рот и кладет руку на пах, забирается пальцами под белье и ищет какие-то аргументы, мысли, ищет хоть что-нибудь, а не разбивается на миллиарды новых вселенных, чтобы через секунду быть собранным его руками.

В голове что-то бьется, и надо бы ухватить, хотелось бы сохранить, стоило бы сохранять – не то сохранить, не то выкинуть с самой высокой телебашни: а он даже не помнит, есть ли в этом небольшом городе телебашни, и откуда он вообще о них знает, откуда в его голове все эти слова, зачем здесь рассыпается космос и как дышать. Кроме как через него. И как у него получалось раньше: это кажется что почти-и-нет. Let me obey you. & Show me how. and I will put all the space under — through it to your knees. [nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]

Да здесь все друг друга уничтожают — это нормально, это в порядке вещей. То, что Джон обычно так не делает, что это не принято в приличном обществе, на которое он пытается походить: вроде так и есть, вроде все хорошо. Джона просто занесло каким-то перелетным ветром, ветром, что зовут Алексом, Лексом, Леком… отчего-то если задумываться над именем, то оно истончается и вон, кажется уже неправильным, уже не таким, уже вот, привиделось. Его занесло сюда перелетным ветром и приходится впитывать в себя правила, приходится привыкать к происходящему, поддаваться напору, подчиняться чужим правилам. Традициям.

В слове подчиняться ему чудится что-то не то — жар разгорается ярче.

Минуты назад — наверное, целую вечность /назад. Где-то там ему кажется, что он здесь, чтобы спасать, чтобы спасти, и здорово говорить, что ему продолжает казаться: но все, что продолжает почти без перебоя происходить, так это планеты, взрывающиеся перед глазами, планета перед глазами взрывающаяся, и какой-то дымчатый космос. Много. Много. Дымчатого. Взрывающегося. Космос. Господи, у него так давно не было секса, да? Из далекого прошлого кажется, что не все так плохо, и может не так давно. Из далекого прошлого кажется, что невероятную вечность. А главное, все не получается уловить мысль за хвост и понять, лучше — чтобы это от недостатка секса, или что у него настолько стоит на обдолбанных. И еще кажется, что ловить нужно что-то еще.

Он не помнит как оказывается на коленях и опустившись так близко к полу уже не получается убеждать себя в чистоте и стерильности — да хотя бы элементарной чистоте, помещения. You don’t usually do this, you don’t usually find yourself in such situations, do you? What is the hell is happening, just, just, take some more drugs, if this really what you want, and… Потом чужие руки зарываются в его волосы, гладят его и как-то попускает. Попускает, — эй, Джон, тебе тоже видится здесь абсурд? — и даже если и да, то сейчас на это становится так исключительно плевать.

Пить надо больше, чтобы из головы выбивало еще больше мыслей, делало это еще сильнее, делало это еще успешнее. Но иногда можно даже и без алкоголя. То ли его и так достаточно, то ли когда они целуются — этого достаточно. Этого достаточно, чтобы Вселенная взорвалась.

Можно не целоваться, касаться его, касаться чего угодно — отчего-то тоже засчитывается.

Хочется говорить романтичные слова, хочется говорить, что я ждал этого всегда, что этого не хватало, что где ты был чертову уйму вечность — что-то на грани, что-то с подобным фоном, но, пожалуйста, не такое пиздец слезливое. и если на минуту предположить, что он подобрал слова — это на мгновение кажется чертовски правильным, дьявольски, космически идеальным; а в следующее мгновение как-то вспоминаешь, что эй, Джон, захлопни какой-то пиздец в своей голове, да вы же даже незнакомы.

Он же даже не вспомнит тебя на следующее утро.

Ты даже не успел толком разглядеть его лица — не то что имени.

Это не романтично — давиться чужим членом, попытавшись забрать его слишком резко, слишком глубоко, ему все же не достает практики, хотя в начале все идет и вполне неплохо, в первые пару минут - минуту? - на коленях… и , о черт, это не то, о чем стоит думать сейчас. Хотя, элементарно сказать, что он сейчас о чем-то думает: о чем-то кроме обрывков: это перебрать. They both have already done this.

Это не романтично, и может быть этого не хватало мальчику из приличной семьи, уже давным давно не мальчику, уже давным давно спящий в сопливой романтике со своей девочкой: уже второй, да? Почему-то мелькают лица больших, но ты помнишь — не помнишь их — и ты точно не имел, не вел такую беспорядочную личную жизнь, как ты делаешь сейчас. 

Это не романтично, поэтому у него стоит колом, пока он заглатывает глубже чужой член, пока позволяет чужим рукам направлять, пока он прижимается к нему так, чтобы стонать не на каждом почти толчке. Он помогает себе руками, и где-то здесь теряется, стыдливо рассыпается песком, временем, стыд — обязательно напомнит о себе позже, но это потом, это позже. А сейчас он сжимает бедра, сейчас он сжимает его основания, сейчас уже брюки давным давно стянуты ниже, и ремень порой бьет пряжкой о кафель, и это отдается, звенит в ушах, так, что уже почти не обращаешь. 

Это не романтично, so he is just freaking falling in love, ‘cause logic is not the thing he usually follows.

And it feels like he did it before.

It feels like they could have the whole Universe just for two of them. [nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]

Жизнь делится на вспышки и флэшбеки, рассыпается светоякорями, некими таблицами, рассыпается на атомы, обрушивается со всех сторон. Вот он на коленях, давится, вот он смотрит на него снизу вверх — почему-то почти узнает что-то, почти знает, почти видит. Вот, он стоит и разрывает резкая боль, и понимание, что так надо, отголосок, что так было — и что-то не помнит, что-то подзабытое. Вот снова сцена, где он на полу, где он ведет рукой по стволу, резко, резче. Помогает себе языком, забирает в рот, запрокидывает голову так, чтобы чувствовать его руки ближе. Наклоняется вперед, чтобы чувствовать ближе его самого.
&
Доктор — Доктор, не Джон — не выдерживает и оступается немного, не очень помнит как держать тело в пространстве вертикально, как устойчиво стоять на ногах: помнит всю классификацию сто пятнадцати изотипов общих для аоремов с планеты Баруэль, а вот таких мелочей не помнит. Оступается и садится на крышку унитаза.
[indent] спасибо, кем-то закрытую.
[indent] спасибо.
After a thousand years.
Смеется.
И мешается там все что угодно — все, что можно да нельзя. Неловкость, искренность, удивление, неловкость помноженное на тысячелетие.
[indent] Космос в самом деле взрывается, не врали, да? Не врали отголоски мыслей, иллюзий, воспоминания.
Вся вселенная взрывается.
Как когда-то уже делала. Как делала вместе с ними, с их непосредственным участием, продолжила делать, несмотря на всю не очень смешную иронию ситуации.
Ирония зашкаливает.
Но, наверное, это был самый простой способ вспомнить.
Вряд ли предусмотренный системой — скорее всего завязка на расовые особенности, вероятно, исключительность подтипа, схожесть с людьми, возможно их малое оставленное количество или же акцент на психологическую завязку, взаимосвязанное прошлое…
Доктор одергивает себя и смотрит на старого друга.
Смотрит снизу вверх, и в этом что-то есть.
В этом есть россыпь засосов на чужой, оголенной шее, например — а на его, наверное, расцветают еще более сильные. Еще более яркие. Мастер никогда не умел хорошо сдерживаться, не любил — не сдает принципам и сейчас, даже спустя такую уйму лет. Это где-то колет. Это где-то не то под левым, не то под правым сердцем, а еще, может быть, он слишком много общается с людьми.
— Здравствуй, — говорит Доктор, и звучит весело, звучит с каким-то веселым и невеселым, почти без истерики, весельем, не может выбрать, не может подобрать, не может до конца осознать. Наверное, надо бы. Наверное, было бы очень и очень неплохо — крайне.
Well, at least they do not need to remember, at least they do not need to know each other’s names, well, that s surely not a problem anymore. Телепатии достаточно. Телепатии предостаточно для них двоих. Телепатии более чем предостаточно.
Сказать, что он не скучал — будет соврать. Сказать, что он не вспоминал никогда за эти больше, чем одно столетие — тоже, пусть и не каждый раз, встречая его, пусть и десятки, сотни - /не/ в анамнезе. Сказать, что он не устал его хоронить — будет соврать. Сказать, что это самое небанальное и непривычное осознавание, что он жив, наверное, можно было бы. Определенно, жив. Но будет сложно не покраснеть. Спасибо паршивому свету. Спасибо тому, что они и так раскрашены только так. Господь милостивый — то есть Рассилон.
Роуз, — вспоминает Доктор, и имя играет бархатными нотками, имя, которое он в чем-то видел, помнил, то, которое рассыпалось ассоциациями, и почти удавалось угадать, но нет. Вот до сих пор — нет.
Роуз, — вспоминает и хочется уткнуться носом в колени, но сначала было бы неплохо одеться, замечательно было бы уйти отсюда и сменить паршивый клуб на какое-то более приличное место. если оно здесь вообще когда либо существовало, конечно.
А Алекса никогда нет и не было. Или это еще кто-то потерянный — или просто кто-то для полноты истории, для глубины погружения, туда, куда стоило бы поверить.
Роуз, — помнит Доктор, но пожалуй в кои-то веки постарается пока закрыть глаза и забыть. Вспомнить самую чуточку позже. Может быть, не тогда, когда сможет посмотреть ей в глаза без стыда, а то это иначе просто никогда не случится. Но сейчас есть еще кто-то, кому можно смотреть в глаза со стыдом.
Мастеру он вот тоже, помнится обещал много чего.
И стонал уже так, не так — в чем-то схоже, не в этой регенерации, к слову, это он и не знает-то. И история парадоксально циклична. — Отлично целуешься, — не в тему добавляет Доктор.
Вот определенно и исключительно не в тему. 
И в воздухе повисает, будто бы раскрашенным во все оттенки радуги, напичканное светодиодами, эдакое /все еще/ . Still love you, — as a small, short remark, just put it and run away. Still remember you. I am doing this again. Доктор почему-то не сомневается, что Мастер видит. ощущает, чувствует, заметил.
Становится как-то неловко.
Никак не перестает становиться.
[nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]

Хочется не то подойти, взять за руку. Не то прижаться головой к стене, будь она хотя бы немного почище; опустить голову под холодную воду, она здесь, не так далеко.
[indent] возможно, если бы он облился холодной водой — этого бы и не случилось.
Возможно, он дьявольски врет им обоим, себе самому, если говорить прямо сейчас. Доктор старается не думать. Врать самому себе, самообман — чертовски привычная, чертовски удобная позиция. Проверенная веками. Проверенная больше, чем веками. Сколько они уже друг друга знают.
Доктор неловко трет шею, выдыхает при этом, и, кажется, будто слишком шумно. От прикосновения, случайно, не иначе — бьет током. Как совсем немногим раннее, только еще сильнее, только теперь не случайностью, ни чем-то непонятным, а вот. Вполне осознанно. Вполне понимаешь отчего почему, оба понимают, наверное.
И Мастера бьет также — отчего-то не сомневается.
— Ты же знаешь, это никогда не работает, — отзывается Доктор, и должно звучать улыбчиво, должно звучать совершенно не так, а проскальзывает чего-то одна усталость. Лучшая последовательность. Лучшее сочетание. Ловит рубашку и бесшумно, невесело, прыскает в нее. Только потом думает насколько
кажется едва царапается о какое-то стекло, и вытряхивает ее на сей раз. Перекидывает через плечо, выходит, застегнув до конца брюки и проходит к соседней раковине — умывается несколько раз, плюет на приличия и опускает собственную голову под струю воды. Все сейчас звучит не так.
Катастрофически все.
— Ну, это было взаимно неловко, — начинает Доктор, и, будь это кто угодно: это было бы поистине неудачное вступление.
В случае с Мастером, словосочетание «неудачное вступление» — звучит просто слишком мягко. У Мастера больше возможностей по жизни, по факту, размозжить его голову здесь и сейчас, даже при учете, что в его руках только недавно был его член, и вряд ли он прячет в кармане оружия — у Доктора была возможность. акхм. проверить.
Черт.
Забыть получается не прямо идеально.
Забыть — не факт, что будет лучшим вариантом, здесь и сейчас. Потому что. He has some doubts if they can talk and communicate normally before they will fix this topic. Well, surely Master has no willing to communicate with him in any way round, but. But that is not really his thing to concern. It is just important do not let him run away. Well, you know, it is usually his feature, his hobby. Even if one old friend has a tendency to plagiarise it. 
Доктор жалеет, что у него нет с собой никаких наручников. С другой стороны, они сейчас были бы очень. не.од.ноз.на.чными.
Так что может быть к лучшему. Может быть, нет.
— Мастер, — окликает Доктор, и делает это опять, делает это еще, выдыхая перед этим шумно — и сейчас это (все) выглядит не так как надо. Черт, да? — Мастер, — потому что на первый тот ожидаемо пытается его заигнорить. Доктор облокачивается спиной о раковину, и, о, да, this looks, feels, acts weird as well. later than supposed to be but expected.
— Мне кажется, что нам стоит это несколько ээ обсудить.
For mutual good. Surely this would not work.
Surely it is not an argument that may work, but well, it is not like he has any better .
Like he has anything in mind. though, walking is kinda weird now.
and even weirder if you think about this.
Well, better do not think.
Well, let’s discuss and I wouldn’t think about this. Sounds great. Or not. Not, really.
— It looks like I, — sounds kinda weird, but it is, — leave nearby. We can move there if you don’t want to discuss it here.
he surely doesn’t want to do this at all.
— And there is also a bathroom. Maybe we can start with it.
but it may sound as an option. except the fact how does it really sounds.
— … well. Like one by one,
fuck
— fuck, — before he really thinks.
and just soon after he is realising how controversial does it sound. since now. since recently/
— fuck, — repeats again.
by a chance.
He is almost saying this aloud: You know that it is easier to agree, but realises a potential mistake a second before he says it. — please, — says instead. In this kinda tone. He always hated.
But it may works.
Surely only for a fact he promised a bathroom. And they also should probably discuss what is the hell happened not only between them, but in general. and, to say honest: he is not sure what is more important. Well, everything, probably. [nick]Tenth Doctor[/nick][status]you have my full attention [/status][icon]http://i2.imageban.ru/out/2018/05/05/f7e0b6f532d6670b6620f703d6094ca9.png[/icon][sleep]Дай мне знак, если что-нибудь не так, если дым столбом в синем небе голубом, и горит чердак над <a href="http://rezeroed.rusff.me/profile.php?id=41">нами</a>.[/sleep][tea]<a href="http://rezeroed.rusff.me/viewtopic.php?id=110#p5310" title="Джон Кэмпбелл, 2X">ДЕСЯТЫЙ ДОКТОР</a>[/tea][fandom]DOCTOR WHO[/fandom]