Он не знает, что из этого более хуевое, переживать всю эту ситуацию, переживать ее без Джима, встречать ли все эти понимающие, мать их, взгляды. Они все всё понимают. как охуенно. Блэку кажется, что за эти недели он начал громче и чаще ругаться. Блэку кажется, что он чувствует себя так, будто от него без анестезии оторвали главный кусок и протоптались ногами. Блэк догадывается, что это не какое-то дурацкое самовнушение, а примерно такая ебанная правда жизни.
Ругаться, впрочем, он стал больше в мыслях. В мыслях, или перекрикивая музыку в подвальных помещениях паршивых баров — хотя, кому он врет, он обосновался в одном, зато определенно ему можно не беспокоится, что хоть кто-то из магов, окольцованных лоском, здесь объявится. 
Блэк показывает миру факи и адресует их матери.
Блэк пьет еще больше, чем во времена школы, и с отвратительной ясностью понимает, что не пьянеет. Не так сильно как хочет. Недостаточно сильно. Что это все нихера не помогает забыться.
Да плевать. Он будет пробовать пока не поможет, это отлично помогает выходить против пожирателей без желания самоубиться. Хотя, нет. Нихуя не помогает.
Он вытягивает улыбку, он бы зачел себе Превосходно по несуществующему экзамену, ввел бы экзамен и сам принял у себя экзамен, он репетирует перед зеркалом и бьет лишь одно, потому что в первую неделю кажется, что так станет легче. Потому что в первую неделю он даже не верит. Он до сих пор нихуя не верит, только неделю назад Джеймс ранит Герм, и никто до сих пор не может быть уверен, что она выкарабкается от неизвестного проклятия. Сириуса больно бьет поддых тем, что он охуенно быстро разучивает новые проклятия. Еще больнее — что это Джеймс. Сириус думает, что начни он составлять список от чего у него вышибает дыхание, его бы хватило на десяток пергаментов. Но он даже не собирается прокручивать тот в голове.
О, зачем, когда тот охуенно справляется с этим сам по себе.
Он вытягивает улыбку, он хлопает друзей по плечу, он подставляет свое плечо, когда надо, он все еще тот же самый Сириус, немного обшарпанный и помотанный Бродяга, но почти ничего не меняется, эй, вы слышите? Все охуенно и прекрасно, эй вы, я в полном порядке!
Он ненавидит сейчас Дамблдора, с его мой мальчик, не плюется ядом на все нормально, мы все можем ошибаться, только из безграничного уважения ко всему, что он для них сделал и как дань каким-то там хорошим воспоминаниям. Его выворачивает наизнанку от того, что он не может перестать говорить, думать мы, они — и вписывать туда Джеймса. Он кажется себе глупой девчонкой, которая перебирает письма и воспоминания, рвет их на клочки и говорит какую-то полнейшую чушь, думает эту полнейшую чушь, потому что он ровно также прокручивает в памяти воспоминания. И болезненно четко не понимает, не хочет понимать, не может понимать, не понимает.
Мы все еще твоя семья, — говорит Дамблдор с чертовым пониманием, и Сириус не смеется зло потому что это так. Потому что все то самое уважение. Потому что все равно никто не вытянет его семью так, как это делал Джеймс. Джеймс Поттер, у которого он прожил все лето, который салютовал ему бутылкой огневиски все лето и потом половину учебного года, когда он срывался. Также вытягивал отличное все охуенно, чего вы и срывался там, где никто не видит. В сравнении с тем, как рвет его сейчас, то тогда все действительно было зашибись.
Но у него отличная практика и он вытягивает. Он дает себе легкий спуск дома, дает его с Лилс, о чем потом жалеет, потому что ей не лучше, потому что он должен был поддержать ее в силу десятка причин, но почему-то работает наоборот.
До комка в горле забавно от того как расшибаются о стену вся званная дружба мародеров, когда с ними нет Джеймса. Питер пробует подойти лишь раз, и Сириус думает тогда, что его никогда не раздражало бормотание Петтигрю как сейчас — наверное, отголоском чувствует вину, но что-что, а ее отлично глушит алкоголь и миссии, на которых он пытается оказаться чаще. Он так и не знает, это от того, что он хочет еще раз столкнуться с Джеймсом или просто умереть под пропущенным проклятием, но второе он громко и уверенно отрицает в Ордене и вышибает себе новое задание, едва закончив предыдущее. И бесится еще сильнее, с того как все пытаются его защитить.
Ремуса он избегает сам, не специально, просто так получается. Это вовсе не связано с тем, что тот знает его семь ебанных лет, больше, и он точно не зачтет ему Превосходно. Сириус Блэк взрослый мальчик и заботится о своем собственном мысленном дипломе so much, после того как проебал в рядах Пожирателей лучшего друга. Все не так плохо, потому что все так откровенно паршиво, что никакое плохо с этим не сравнится.
Ремус находит его сам, или все же он его? Там, где он его ожидает увидеть в последнюю очередь, там где кто угодно ожидал бы встретить Старосту и Совесть всея Хогвартса, по меньшей мере: всея мародеров — в последнюю очередь. Он планирует избегать его еще вечность, но в этот раз он залит доверху алкоголем, у него под руками изгибается какая-то девчонка с острой талией и он сам машет Рему, перекрикивая музыку, откидывая голову назад и весело улыбаясь. Все еще несомненное превосходно по искренности и даже не в силу оценок, и критерий за болезненность, которая просачивается сама, без приглашения, без благодарственных писем. — Эй, Луни! — девушка льнет к нему и поворачивает кукольную головку в ту же сторону, пока рука на талии собственнически прижимает ее ближе.
— Какие внезапные люди, — смеется Блэк, и поясняет с коротким кивком девушке, так и не вспомнив ее имя, даже не попытавшись, — Мой однокурсник, страшный и большой волк, Лунатик! Не верь его невинному образу и глазам, — таинственно шепчет на ухо, уверенный, что это слышит и Рем, подходящий ближе, и возможно кто-то еще из стоящих рядом. Почему бы нет, здесь одни магглы, не верящие в магию и оборотней, отличная реклама, пара бокалов и девчонка ваша, господа! [ava]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/ava][nic]Sirius Black[/nic][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom][sta]I ll lose myself tonight[/sta]

Сириус смеется, выходит пьяно, выходит читай искренне — он рад, что здесь Луни, он рад, что здесь… как там ее имя? Да какая всерьез разница! Он ловит ее руку своей, прижимая к груди сильнее, выходит также как когда чем-то клянешься, выходит почти также с какой-нибудь мимолетной оговоркой, что трезвые люди не разваливаются в темных барах, трезвые люди в повседневности используют свои руки — скучнейшая повседневность, продаю эту, скупаю ее у друга!

— Ты не поверишь, я абсолютно не помогал ему ни в одном зачете! — весело протестует Сириус, отлично улавливая детали ты и тебе и какое ты из двух ты, адресуют ему, но заменяет, но варьирует и выбирает то, что ему симпатичнее, абсолютно не раскаивается. Пару стаканов до или после — и он бы оскорбился за Рема, пара стаканов после или до — там, где он сейчас, ему просто весело, весело вести незначащие беседы и ни на что не обижаться.

Не обижаться куда проще, чем помнить все обиды, обиды — как великолепное слово ни о чем, потому что, эй, Джеймс, слушай, ты знаешь, я чего-то обиделся. Отчего-то это обидно, когда ты предал все, ушел к Пожирателям, и еще пара причин, не таких страшных, но несколько своеобразных, конечно. Немного обидных. Обидно звучит куда лучше, чем эй, Джим. Меня раздирает вничто на части. На манер разбитой о стену бутылки, раздирает настолько вничто, что оборотни приходят за мной не только в полнолуние, а выть можно даже без анимагической формы. Херня какая-то, послушайте только.

Он мельком ловит взгляд Рема, какой-то испуганный, загнанный, будто за ним гонится десяток охотников, вычисливших, что он оборотень и съел в минувшее полнолуние десяток новорожденных детей. Сириус мнется, недовольно передергивает плечами от ассоциации, ненавидит следующую, затрагивающую предыдущую почти полностью, с короткой поправкой на чистокровных детей и Пожирателей — вместо охотников. Затрагивает и отскакивает, споткнувшись об алкогольную стенку, сооруженную Блэком, отскакивает, оставляя за собой лишь короткое раздражение.

— Прости, маменька, — Сириус морщится почти сразу, жалея что начал, потому что настроение качается на астрономической башне и вот-вот пытается оступиться. Вспоминать семью — именно, вот, что не хватало ему для полного счастья! Но у него все охуенно и он отлично натягивает улыбку обратно, сверкает глазами и тянется к бутылке, чуть отгибаясь и шаря рукой по столу, оставляя вторую на спине у девчонки, придерживая, прижимая ближе, продолжает, — Я собрал свои манатки и съебался из дома много лет назад, так что считаю себя в полном праве нарушать комендантский час!

— А если я задолжал тебе незабываемое свидание в твоей жизни за всю помощь с зачетами, набери мне завтра, сегодня я уже немного окольцован, — Блэк легко перекидывается на вторую часть подмигивает — не то Лунатику, не то той, кем он окольцован — так и не вспомнил ее имя, даже не попытался.

Он отлично знает, о, догадывается, что Луни забыл в на редкость паршивом баре, разве что не знает, как тот умудрился его найти в огромном Лондоне, но на это совершенно искренне плевать сейчас, и он определенно не собирается ни домой, ни восхищаться нравоучениями или словами ебанной поддержки, в которых Рем, конечно же, наверняка, альма мастер. [ava]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/ava][nic]Sirius Black[/nic][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom][sta]I ll lose myself tonight[/sta]

Блэк понимает, что этот выход, лучший из всех возможных выходов, которые можно для себя разыскать. Нет, ему не меньше нравится вариант шагнуть из окна, чтобы насмерть или под палочки Пожирателей, но первое уж тем более не одобрит их правильный мальчик, а второму не позволит случиться уже он сам, он не настолько слабак.

— Обещаешь? — переспрашивает Блэк, слышит каким-то чудом. Очень хочет верить, только в голосе звучит отнюдь не вера в светлое будущее, а злость, насмешка. Эй, Луни, правда? Ты сможешь справиться с тем, с чем не справляются литры алкоголя, дорого, паршивого, маклерского, магического, коктейлей — нихуя. Может быть вернешь Джеймса щелчком пальцев, а?

Девушка утекает сквозь эти пальцы, пятясь от его злости, пятясь от рассыпающихся между ними искр, просто в какой-то момент он понимает, что Лунатику удалось, и вот, ее тоже нет. Почти как Джеймса, слушайте. А Сириусу смешно, Сириус громко смеется, зло, не заботясь, не окликая, не подхватывая ее под руку, за талию, целуя ее в засос и не говоря, что да, отличная идея, слышала? Давай поедем к тебе. Ему смешно насколько у него из под пальцев утекает все.

Толпа выносит отголосок не то драки, не то пьяных прогулок, толкает к нему на колени стоящего слишком близко Рема, ну, отчего бы и нет. Рука привычно ложится ему на спину, надавливая ровно также, как минутой назад утянутой толпой девушке. Блэк даже не думает, да ну, нахуй. Пускай, заебись сидит.

— Мой дорогой Лунатик, — отточенно вежливо и высокопарно, у него десятилетия - полтора - практики, и он выучил зубодробительную практику на превосходно. Выучил, сдал, подтверждает. Подтверждает, даже когда весь мир сдает и осядет галимым пеплом на губах. Вовсе не сигарет.

— Простите, но я отклоняю ваше предложение.
Он звучит картинно, вычурно, с налетом галантности и не хочет. Не хочет домой. Не хочет трезветь. Не хочет слушать слова поддержки. Не хочет верить. [хочет]

— Ты не заменишь Джеймса, извини, — бросает, чувствуя как отпускает злость, как слетает вникуда, слишком быстро покрытая пылью, как становится никак, плевать, спокойнее, веселее. Он облизывает губы на предмет недавнего алкоголя, вздергивает бровь, насмешливо, скидывая со смешком и скользнув ладонью по спине немного вверх и позже вниз.

— Впрочем, можешь вписаться в другую часть, а? — в голове пусто, лениво шумит выпитый ранее алкоголь, он не чувствует ничего непристойного в предложении, неловкости, раскаяния что настолько опускает их семилетнюю дружбу, он достаточно пьян и видит в этом отличный способ на то, чтобы Ремус его послал на хуй и съебался.

Ему весело, ленивым отголоском пьяного прибоя, почему бы нет. Друг отлично вписывается на колени, отнюдь не хуже девчонки. И да, Рем удивительно легкий — немногим тяжелее девчонки, едва ли, не легче. Он там что-нибудь вообще ест? [nick]Sirius Black[/nick][status]I ll lose myself tonight[/status][icon]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/icon][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom]

Он ждет, что его просто пошлют на хуй, встанут сейчас с колен, влепив, может быть, пощечину. С каким-нибудь возвышенно патетичным, я не ожидал от тебя такого. Я считал тебя лучше — и ему будет очень стыдно, очень неловко. Однажды. Когда он протрезвеет. Где-нибудь года через пол, если не сведет себя в могилу раньше. Но да, какое просто в твоей ебанной жизни, Блэк, признайся, где ты его проебал? О, это ведь святой мальчик Ремус — совесть и разум мародеров. Их здравый смысл и, долейте еще пять раз по сто — нотаций и наставлений.

— Мне похуй, — делится Блэк, искренне, врет всем и вся, даже Рему, раскачивается и смотрит насмешливо, дополняет свою возведенную из бутылок стенку еще парой деталей и весельем, болезненно раздирающим весельем, с которым ему только на этаж душевнобольных в Мунго. Отвратительное чувство, когда не получается врать самому себе, от-вра-ти-тель-но-е. В голове бьется раскаленным гонгом заткнись, бьется. Не говорит.

Блэку кажется, что на них смотрят всех, каждый, каждому интересно, но нет, все вовлечены в драку, все кричат и поддерживают, делают ставки, говорят, смеются, кричат, всем похуй на них, так же как и им - ему - похуй на -них-. Этим маглам абсолютно поехать на то, что его, Блэка, оставил Джеймс, что его доебался Рем — их ходячая совесть, нашедший невесть как даже в огромном маггловском Лондоне. Сириус охуенно сильно хочет быть таким же как эти магглы. Которым похуй. по - ху - й.

Сириусу нет. Он врет Ремусу, врет себе, врет Ордену, знает что как минимум они двое нихуя не верят. — Только мне, — соглашается Блэк, подавшись вперед, звучит надтреснутой насмешкой над самим собой, залитой больным весельем, и собирается врезать. Ему нечего терять. Он ненавидит выслушивать подобное, ненавидит, когда собеседник прав.

Прав со своей колокольни, своего угла мироздания. Рем не понимает. Понимает лучше всех остальных, но все еще не понимает, потому что да, так — страдает только он. И, да почему бы ему не пойти по стопам Поттера, клавшего на всю их дружбу, почему бы не испортить все еще сильнее в своей жизни? Отличный план, Бродяга, вперед! Не успевает.

Не успевает даже никак отреагировать, ни после, ни до, успевает почувствовать вкус имбиря и трав, а потом Рем отшатывается и бьет, больно, словами прямо под дых. Оказывается на ногах за мгновение, так же резко разворачивая обратно к себе. Не может выбрать между въебать или въебать. Ремус не уйдет отсюда на своих ногах, если он станет. Это понимание как-то продирается сквозь алкоголь, и Блэк пытается, пытается удержать хотя бы в этих рамках. Оборотень, да? Вы, блять, серьезно?

Злость никуда не уходит, только разгорается еще ярче, и Блэк грубо толкает его к стене — та оказывается близко, ближе чем могла бы быть, еще и освобожденная от всех парочек сейчас — вбивая в нее лопатками, хватая за запястья. Злость раскатывается по стене сильным прибоем, и у него не получается игнорировать дальше. Он даже не станет пытаться.

— Все так просто, а? — тянет Блэк, хватая за руки Ремуса, выворачивая, подимая над головой. — Убрать алкоголь, и разумеется Джеймс раскается, решит, что это дурной выбор в его жизни и вернется! — шально, громко, — Разумеется, — подсказывает, сжимает запястья сильнее. — Может, все вообще из-за меня, да? — раз уж, стоит ему бросить пить, и все наладится. Хотя, можно даже не перекраивать слова Рема. Кому он станет врать, что не думал об этом.[nick]Sirius Black[/nick][status]I ll lose myself tonight[/status][icon]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/icon][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom]

— Его опоили, а мы даже и не заметили, да? — подсказывает, бесится, тот высказал свою точку зрения более чем однозначно. А Сириус тоже не верил. Отказывался верить. Спасибо, продано!

Блэк сжимает зубы так, что у него сводит скулы, челюсть. В голове шумит ярость, боль, и вовсе не от музыки или алкоголя, он чувствует себя достаточно пьяным, чтобы Ремуса пришлось выносить, но недостаточно, чтобы было плевать. н е д о с т а т о ч н о.

Его не отпускает, пускай и тошнит от подставляющего щеку Рема, по всем ебанным божьим заповедям, или глупейшему идиотизму.

Отпускает запястье и бьет, больно, с силой, замахом, так, что голова Рема свободно мотается будто кукольная, будто на тончайших веревках. Бьется еще и о стену. Только тогда отпускает второе запястье, позволяя руке свободно упасть, вбивая кулак рядом в стену.

Блэк смотрит как инстинктивно поднимает руку к лицу в первое мгновение, как отшатывается, как болтается голова, смотрит, с отвращением понимая, что не вызывает это ничего. Разве что краем задевает интерес, разве что накатывает чувство пустоты.

Он не пытается вспомнить, просто лениво ворочаются мысли, что они никогда не поднимали на него руку, он не поднимал. Никто из них не поднимал друг на друга руку, ну, Джеймс врезал ему на шестом курсе, из-за Рема, Джеймс же вышибал мозги, вправляя их на место, в Хогвартсе, после того как он ушел из дома. и, Джеймс — это вообще отдельная речь, они ставили друг другу фингалы, а потом ужасно ими гордились. В шутку да. Потому что нужно было поправить мозги — да. Но без Ремуса, без такой исписанной мелким шрифтом злости, и нет, нихуя не легче. В этом он был уверен, еще до того как ударил.

Блэк морщится, сильно, криво, разворачивается, уходит и подхватывает со стола початую бутылку, удивительно, что никем еще не уведенную, впрочем, может и не свою, его единофиолетово.

Хочется врезать еще — за правду, за лекции, нотации, просто. Это нихуя не делает жизнь проще, у него отвратительно трезво трещит в голове, что он пожалеет, что уже жалеет — отголоском здравомыслия за которое отвечает не он. Отголоском раздражающего гудения, настолько раздражающего, что он даже не разворачивается, чтобы посмотреть как он там. Жить будет. Остальное — не его забота. Знает, что развернется еще через минуту, максимум, полторы, вытащит его из бара и проследит, чтобы аппарировал ко всем дракклам. Он чувствует себя до отвратительного менее пьяным чем десять минут назад и пьет, оставляя без внимания все, чем ему ебали сейчас мозг.

Он раскачивает бутылку, удерживая ее двумя пальцами за горлышко, на вытянутых пальцах, на вытянутой руке, вперед - назад - вперед - назад. Раздражение и злость никуда не деваются, просто переходят в какие-то свои градации, новый этап, если хотите, и навязчиво хочется не то проследить, чтобы с другом — возможно. наверное — все было хорошо, не то въебать ему еще сильнее, потому что, а вдруг, если переборщить — станет легче. А вдруг?

Он уже переборщил, — лениво качается мысль, которую легко залить алкоголем, задевая локтем какого-то парня, пожать плечами вместо извинения, и даже, скажем, разойтись мирно. От мысли об избитом Люпине — скручивает в животе, и Блэк секунды две пытается понять в каком смысле, при каком отношении, прежде чем считает, что похуй. по - хуй. Зато ловит за хвост — смешная аналогия проскакивает и растворяется, от мародеров осталась горстка пепла, почему бы и нет. Ловит за хвост другую мысль, тратит секунду другую, а потом пожимает плечами и разбивает бутылку о голову незнакомого парня, ныряя тому под руку.[nick]Sirius Black[/nick][status]I ll lose myself tonight[/status][icon]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/icon][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom]

Толпа шумит, оттеняя шум алкоголя в ушах, и сейчас он впускает этот шум, покачиваясь впускает шум к себе, в себя. Он — как часть этого хаоса. За упавшего почти сразу вступается какой-то друг, знакомый, собутыльник, кто бы то ни было. Блэк не скрывается, не пытается исчезнуть, скорее лезет вперед, они успевают обменяться парой злых ударов, ему успевают подбить глаз, прежде чем толпа шумит и растаскивает их — лишь для того, чтобы организовать импровизированную арену. Сириус ухмыляется и ничего не имеет против.

Против имеет очень веское мнение Ремус. Очень отчетливое, очень веское, неожиданно для всех — очень убедительное. Сириус шипит сейчас раздраженной кошкой, плюя на анимагическую форму, плюя на все, что только можно — отличный жизненный план.

- Ты охуел? - ему не стыдно, он с силой вшибает его в стену, не заботится о чужой хрустальности, что даром, что оборотень, он переломит ему шею, если захочет. Вжимает, больно сжимая за плечи, нихуя не успокоившийся, наоборот, но все же где-то подобрав старую плашку о том, что Рема бить нельзя.  Подбирает. Психует. Отчетливо в деталях представляет как расшибает ему лицо об асфальт или плитку, здесь, в туалете, и его передергивает.

Не во славу какой-то мифической дружбы, которая с каждой минутой все больше похожа на передернутую пеплом пыль, а потому что рассыпется. Тот, кто остановил драку и протащил его через треть не слишком большого паба. Блэк вспоминает и раздраженно шипит, перемежая с ругательствами сквозь зубы.

- Охуел, - соглашается вместо Люпина и смотрит зло, из под ресниц, ненавидит за то, что вытащил его из драки, пытается вытащить из клуба, не дает бить бутылки и лезть под удары, охуел.

Мимо проходит, пробегает какой-то парень, кривится, будто наевшись стекла или лимонов, и презрительно сбрасывает ругательство, дополняя коротким пидоры. И Блэк шипит раздражённым котом, дергается, чтобы врезать, и психует сильнее, когда Ремус тянет нечто возвышенное о том, чтобы он успокоился. Не тянет, выдыхает едва слышно, свое, Сириус, блять, нет. Даже не ругается — ругается за него Блэк, вслух, в мыслях, а потом пожимает коротко, рвано плечами. Резко разворачивается, криво улыбаясь, кривится больше. Прокладывает рукой путь под чужое пальто, обхватывает за талию. Не ввязывается в драку, радуйтесь !

— Да кто ты такой чтобы осуждать мой выбор на эту ночь, а? — растягивает слова в предложении, смотрит зло, из под ресниц, подтягивает ближе к себе, как согласную на все девчонку — Ремус не она, но он в рот ебал его сопротивление сейчас. Уже смирился с тем, что вечер безнадежно испорчен. Только у него свое чувство смирения. — Да, детка? — замечает красные пятна и плюет, не дает отстраниться, почти не задумываясь, что делает что-то не так. Какой-то безмозглый оборотень считает, что он не должен драться, пить, справляться с этим сам? что же, пускай! Разгребай последствия, попробуй.

Парень сплевывает и хлопает дверью туалета, бросив что-то напоследок, Блэк не слушает. Разворачивается к нему всем телом, толкая обратно к стене, мягче, не убирая руку, сжимает пальцы на талии, смотрит на него зло, насмешливо. — Настолько все устраивает, да? — Он ждет удара, не держит руки, достаточно близко, но размахнуться можно легко. Не дожидается за пару секунд и проталкивает ногу  между ног Рема, привычно, также как зажимал бы любую девушку. Not a big difference. Он делает что-то не так, но злость клокочет у самого горла, дышит раздражением и никак её хочет успокаиваться. Только катится в самую преисподнюю к самым дракклам. [nick]Sirius Black[/nick][status]I ll lose myself tonight[/status][icon]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/icon][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom]

Он ждет чего-то похожего, возможно, даже еще на пару секунд, минут, месяцев раньше. Что где-то точка кипения должна быть даже в Ремусе — даже знает, проверял, что она существует. Чаще нечаянно. Не первый раз намерено. Первый — проходясь по тому, что мешает Люпина с грязью. Ему не стыдно.

Он ждет чего-то похожего, но все равно удивляется, фоном, цепляется фоном за пальцы, силу. До полнолуния еще дохрена времени, // он все еще считает. Машинально, как дань старой привычке // и это отличный показатель, что его заносит куда-то не туда. Это не стопорит, не заставляет замереть или извиниться, колет мимолетным удивлением и плавится в раскрытые широко глаза. Ком в горле, который он сглатывает, уверено держит насмешливую улыбку. 

А потом начинает происходить какая-то хуйня.

Блэк не чувствует раскаяния, стыда, отголосков совести — а должен вообще, да? что-то слышал, can be — не чувствует. Ни за свое поведение, ни за свои слова, ни за перечень всего за что мог бы и, вероятно, стоило бы, но да ну нахуй. Не чувствует ничего из перечисленного даже за сейчас.

Двигает бедрами, цепляется острыми пальцами за плечи, на губы липнет, прилипает несмываемым заклинанием злая улыбка, злость, далекая от возбуждения. Он не отсчитывает секунды, хотя знает результат, знает продолжение — не сомневается, что знает. Знает и со злым ждет продолжения, в голове шумит морем, звуком испорченного расстроенного не то радио, не то мотора — Блэк прислушивается, не прислушивается. Алкоголь тоже шумит, шумит на секунду громче, когда он откидывает коротко голову назад, о стену, не заботится сейчас о том насколько она грязная. Смотрит на - сквозь - друга.

Смотреть на Рема так странно — ничуть не меньше, чем видеть его на коленях перед собой, как какую-то шлюху, — мелькает ассоциация, чужая, не своя, от нее поселяется резкое чувство неправильности и какой-то грязи. А тот отлично справляется.

Он не ждет, что тот пойдет дальше; смотрит насмешливо сверху вниз, знает, что ведет себя как законченный мудак, но его кроет злым весельем, мысленным укором, вязкой и запутавшейся смесью эмоций, и он ждет, что в ответ на все это, он встанет и пошлет его. Мерлин, да это же Ремус. В самом деле. В самом же деле, нет. Они явно начали существовать на разных параллельных пластах мироздания.

Блэк перестает ждать, когда Рем подцепляет его белье, задевая пальцами ниже. Может быть, даже что-то понимает. Хотя нет, нихуя не понимает. Резко дергает вверх, за плечи, шумно выдыхает сквозь сцепленные зубы — больше от раздражения. больше, не только. Сжимает так, что останутся синяки — коротко мелькает мысль о том, что у него останется куда больше синяков, чем только плечи — за сегодня он переплюнул все возможно существовавшие нормы. Давным давно.

— Серьезно? — не своим голосом, зло, глуше, ниже, иначе. Не играет словами, вопросом, как много раз , как семь лет подряд в Хогвартсе, с преподавателями, мародерами, Ремом. Мародеры бьются на осколки вслед за Джимом. Вслед за их дружбой. Отголоском больно за то, что так просто. Он тоже считал, что немногим больше. Что их держит что-то больше. Никогда раньше не приходилось отделять всех от Джеймса — был Джеймс и они. все. Все-таки все.

Блэк коротко морщится, раскрывая рот, чувствует себя отвратительно трезвым. Все еще пьяным, но на градус, на десяток — менее. В голове шумит, шумит чуть ли не сильнее, и его начинает тошнить от этого места, стен, ситуаций. Тошнить от того, в каком дерьме они оказались. Засчитывает все сразу — от войны до обшарпанных стенок маггловского туалета.

— Ты охуел, — повторяет Блэк, недоверчиво, сам не уверен в своих словах, заставляет расслабить пальцы, отпустить сначала одно плечо, потом другое, не убирает полностью, удерживает одной ладонью, тяжело кладет на плечо, но не сжимает, смотрит неотрывно, непонимающе, будто пытаясь понять какую-то абсурднейшую херню, которой нет никакого резона существовать в любом из пластов реальности. Да, вот именно так. 

В голове шумит. Шумит чем-то очень важным, неустойчивым, непостоянным, как его личная жизнь на шестом курсе обучения. и алкоголем. Его отчетливо не хватает на губах, чтобы перешагнуть дурацкую стадию - этап - в котором он застрял, в который он провалился сейчас. Охуел здесь кто-то еще. — признает лениво, молча, сжимает и разжимает на выдохе зубы, шумно выдыхает, все еще не формулируя в слова, которые кажутся не его, которые требуют каких-то слишком больших усилий, нахуй такое, серьезно.

— Извини.
Коротко. Просто. Сложно. Кривится как от лимонов, как от дурацких зелий, как от кучи разной неприятной или сложной херни. Сложной. Не убирает рук и не собирается этого делать. Эй. Какого хуя ты здесь забыл, Луни?[nick]Sirius Black[/nick][status]I ll lose myself tonight[/status][icon]http://i1.imageban.ru/out/2018/03/19/230d378333b894cd5b20261422ce6810.gif[/icon][tea]<a href="#"  title="шалалей"><b>СИРИУС БЛЭК</b></a>[/tea][fandom]SAINT MARAUDERS[/fandom]