Что-то происходит.
Что-то происходит, оно, вероятно, уже начало происходить, где-то в отдалении, что-то страшное назревает, вот только меня пугает не это. Меня сильнее всего пугает то, что я не чувствую этого - и вместе с тем я сумасшедше, безумно этому рад.
Это странно. Вообще, описать все то, что происходит со мной, слишком трудно обычными словами - английскими, человеческими, во всяком случае, быть может, на языке друидов могло бы найтись что-то схожее, но кто мне теперь скажет.
С того самого момента, как я увидел его, все идет наперекосяк. И словно не было этих полутора тысяч лет, словно бы ничего не изменилось с нашей последней встречи и последних слов, сказанных друг другу. Но окружающий мир вносит свои коррективы в виде телефонов, такси, университета, в конце концов, и это выглядит так смешно, что иной раз я не могу удержаться.
Король Артур уезжает на своей машине после пар.
Король Артур постит что-то в твиттер.
Король Артур с бутылкой газировки отправляется в центр города - это же правда смешно, с ума сойти можно!
С ума сойти.
Я смотрю на него, и мне кажется, что я схожу с ума, как будто наши первые встречи наложили на стекло, а потом снова перевели на бумагу - что-то нестерпимо схожее, что-то невообразимое так много лет назад, и потому смешное. Что-то, что не изменится никогда - например, шутки его идиотские, и мы знакомы-то всего два месяца, но...
Я никогда не думал, что нам придется знакомиться заново. Почему-то мне всегда казалось, что он восстанет из Авалона таким, каким я видел его в последний раз - в доспехах, с Экскалибуром в руке, который Фрейя ему вернет перед уходом. Почему-то я всегда думал, что увижу его вновь только на поле битвы - потому что пророчество гласило, что Король Артур вернется, когда Альбиону понадобится его помощь.
Что-то должно было происходить прямо сейчас, иначе какой был смысл в его возвращении? В истории этих земель было слишком много страшного, слишком много моментов, когда я ждал его возвращения и верил, что вот сейчас-то точно, точно вернется, точно что-то случится, и все будут спасены, но...
Ничего не происходило. Я справлялся своими силами. Постепенно все как-то само укладывалось, и каждый раз меня сковывал бешеный, сумасшедший страх. Вдруг что-то помешало ему вернуться? Может быть, на этот раз пророчество не было верным? Конечно, это были недолгие мысли, я не просто верил в пророчества, я знал, что они исполняются, пытайся ты их отсрочить или ускорить - все произойдет именно так и тогда, как было предсказано. Некоторые вещи настолько плотно вплетены в ткань мироздания, что их не выдернуть оттуда даже при великом желании - и это значило, что я все еще могу увидеть его снова.
Я ничего не чувствовал и не слышал - магический мир все еще восстанавливался после разрушительной войны, скорее, морально, чем физически, мир обычных людей был настолько счастлив в мире, что, кажется, ничто не могло сломить дух свободы каждого, появившийся здесь с недавних времен. Альбион был свободен - свободен в самом прекрасном смысле, какой только может быть. Что могло пойти не так?
Но раз Артур здесь, что-то действительно не так - и все, что мне оставалось, это отчаянно надеяться, что я не узнаю о том, что именно, еще довольно долго. Потому что как только до нас дойдут новости, мы не сможем оставаться в стороне. Придется действовать. Придется бороться за мир, воевать или заниматься еще черт знает чем - а мне так хотелось побыть еще хотя бы немного в мире. И разделить этот мир с Артуром.
Я не мог позволить себе потерять его снова. Битвы, бои, что угодно - пускай оно будет когда-нибудь в необозримом потом, не сейчас. Меня устраивало все то, что происходило, меня устраивала наша нелепая дружба (как будто она хоть когда-то была другой), устраивали все эти кафетерии, собственный велосипед, на который Артур презрительно фыркал, как и на мои заверения о том, что я просто гулял в лесу вокруг города - "Мерлин, что можно так долго делать в лесу? Там же ничего интересного нет!", и вообще все, что щедро даровал нам двадцать первый век. Мне даже не нужно было, чтобы он вспоминал то, что было - мне хватало собственных маленьких отсылочек в шутках, которые он не понимал, и того, что он был рядом.
Я так сильно скучал по нему - с того самого момента, как отправил лодку в озеро. С того самого момента, как вернулся в Камелот, я чувствовал себя опустошенным - я не знал, что мне делать и кем быть. Пройти через все это было невероятно трудно, но ради того, чтобы снова увидеть его перекошенную рожу, я бы сделал это еще раз.
- Спасибо, сир, вы так благородны и добры, раз беспокоитесь о том, чтобы я не помер с голоду! - заявил я, переступая порог дома Артура Пендрагона. - Но только учтите, если в этой вашей пицце не будет перепелки с ананасами, я к ней не притронусь.
Я с удовольствием пронаблюдал за выражением растерянности и шока на лице Артура, медленно превращающимися в  праведный гнев, и только после этого от души расхохотался.
И если в мире глобально что-то страшное и обязательно грядущее могло происходить в неопределенном будущем, с Артуром что-то происходило уже сейчас. По его нервным звонкам и просьбам встретиться, и еще более нервным отказам и оправданиям, это было легче всего определить - как и по тому, что он перестал приходить на занятия. Не то, чтобы из Артура получился идеальный студент, но до такой степени он почти не докатывался. Из чего следовал вывод, что с ним что-то происходило.
На вид он ничем не отличался от того Артура, которого он видел неделю [и полторы тысячи лет] назад, разве что разнервничавшийся до крайности. Это интриговало и успокаивало - не то, чтобы я успел навообразить себе всякого, но на исходе третьего дня плохие мысли начали подкатываться сами.
- Ну, давай, рассказывай. Ты ведь не из-за конспектов меня вызвонил, - сами конспекты я торжественно вручаю ему в руки и киваю, дескать, начинай. Какая бы проблема у тебя ни стряслась, я готов ее хотя бы выслушать. Не знаю, как насчет помочь, но вот выслушать точно.
[icon]http://se.uploads.ru/QLAfk.jpg[/icon]

Отредактировано Merlin (2018-02-02 10:18:40)

Конечно, он не начинает. Если бы Артур Пендрагон вот так сходу и прямо рассказывал о том, что его тревожит, мир наверняка встал бы на дыбы, а потом перевернулся пару раз, и изо всяких щелей полезли бы всякие твари, чтобы ни у кого больше не осталось сомнений: если Апокалипсис и должен произойти, то именно после такого события. У Артура было тяжело даже с принятием того, что у него вообще есть какие-то проблемы - у меня, ну что вы, я тут самый главный-важный-блистательный, справляюсь со всеми горестями одним махом, у меня не может быть никаких проблем! И вообще такие разговоры нужно приравнять к измене.
Его напускное спокойствие меня не одурачило, скорее уж наоборот - Артур не был спокойным, если дело только не касалось государственно важных дел... а если вспомнить [вспомнить и держать в голове, Мерлин], что сейчас у него не было никакого допуска к государственным делам, на серьезность надеяться не приходилось ни в какой степени. Артур был до ужаса взволнован, и при этом ему хватало идиотизма совершенно нелепо пытаться это скрыть. Он же не думал, что я правда на это куплюсь?
Но что бы он там ни думал, нарываться на очередной взгляд а-я "Ты идиот, Мерлин" (а может быть и на слова) мне не хотелось. Поэтому я, как хороший друг, просто пожал плечами и направился в его покои. Не хочешь рассказывать и ладно. Намекать на то, что раз тебе от меня нужны были только конспекты, ты мог бы просто взять их, поблагодарить и закрыть дверь, я тоже не буду - еще чего.
- Ты не выглядишь больным, - с усмешкой заявил я заднице Артура, торчащей из-под компьютерного стола, а потом совершенно неловко заметил, что привычно стою за его спиной в ожидании приказов или вопросов, или хоть сколько-нибудь осмысленного диалога, и оглянулся в поисках места, куда можно усесться. Это были не королевские покои, это была обычная человеческая комната, у меня даже была получше, скажем, более обжитая, здесь же - только как будто специально раскиданные по полу журналы. Я с трудом подавил в себе желание собрать их в аккуратную стопку и водрузить на рабочем столе, и сел на край кровати.
Не убудет.
Воспоминания возвращались со страшной ясностью - как будто это было не полторы тысячи лет назад, за которые успело произойти слишком многое, а всего-то несколько дней. Или лет. Или десятилетий, на самом деле, это тоже не такой уж большой срок, когда столько живешь. Я совершенно по-дурацки отказывался признаваться себе в том, что путаюсь во временах, особенно когда нахожусь рядом с Артуром, и казалось бы, такой умный волшебник, как я [величайший колдун всех времен, на самом-то деле], уже должен был понять если не что к чему, то что размышлений о таком не стоит избегать, но то ли думать о таком было слишком страшно, то ли воспоминания возвращались гораздо сильнее, чем я думал. Я уперся взглядом в незамысловатый узор на постели - бледные цветы на бледном фоне, почти неразличимые. Постель выглядит так, будто ее постелили единожды и больше не притрагивались.
Желаний приходится подавлять ужасно много. Даже не то, чтобы желаний, скорее, потребностей, доведенных до автоматизма вещей, которые необходимо сделать, когда ты слуга короля. Неимоверным усилием воли я заставляю себя сидеть ровно. Хватило того, что я для него конспекты тащил - переводить их в метро с того языка, который сейчас называют древнеанглийским, было той еще морокой, если вспомнить, что лекций было на три дня, дело становилось просто невыносимым. Я даже пожалел, что он позвонил именно мне - впрочем, пожалел на пару секунд, не больше, если это плата за то, чтобы снова стоять рядом с Артуром - ну, я и похуже вещи делал. Латы чистил, например. Или носки стирал. Какой-то перевод по сравнению с этим легкий отдых.
Жалко, что никаких заклинаний для перевода текстов с одного языка на другой не существовало - само понятие человеческих языков было слишком сложным для того, чтобы можно было подобрать особую магию для этого. Копировать - это мы с удовольствием, и сейчас я только коротко усмехнулся в ответ на это "сделаю копии" Артура - для меня хватило бы минуты и нескольких чистых листов, чтобы сделать качественные копии, неотличимые от оригинала. Но в современном мире это работало не так - теперь у людей были специальные устройства для подобных вещей. Мир магии и обычный человеческий мир шли почти рука об руку, совершенствуя технологии и колдовство, одинаково хорошо справляясь с одной и той же целью - это было потрясающе.
- Все лучше, чем твои каракули, - бодро усмехнулся я, поддерживая его монолог и вместе с тем пытаясь справиться с собственными переживаниями на этот счет. Хорошо, что я не использовал магию, пока делал это задание, если бы кто-нибудь прознал, Утера ничто бы не остановило, даже слово Артура - однажды это уже почти произошло, кто знает, удалось ли бы мне сейчас избежать костра - единственного справедливого наказания за магию...
в Камелоте...
Да, Гаюс мог бы порадоваться: на этот раз я все-таки обошелся без магии, и никто ничего не мог случайно увидеть. Артур был принцем, и ему все мои ухищрения были до лампочки, тем более что он ни за что не заподозрил бы в своем верном слуге колдуна. Не то, чтобы я желал ему зла - нет, Утер был не прав в этом, не все волшебники желают смерти всем подряд и роду Пендрагонов в отдельности, но...
Где-то вдалеке прозвенел звонок, и я подорвался с места.
- Я открою, - хрипло бросил я Артуру и поспешно вышел из комнаты. Подавив в себе вопросы на тему "Как мне вообще могло прийти в голову усесться на кровать принца?", я пытался остаться в окружающем меня мире. Сейчас двадцать первый век, я ждал Артура ни много ни мало полторы тысячи лет, сейчас в Камелоте нет никакого короля, есть Великобритания, и у Великобритании есть королева, все в порядке, Мерлин, все...
- Спасибо, - криво улыбаясь, сказал я курьеру, забирая у того из рук уродливую коробку и пиццей. Да уж, это тебе не серебряные тарелки. Но по крайней мере, это должно было удержать меня в реальности - в то время подобных вещей не было, да и пиццы самой вроде бы в мире не существовало. Или существовала, но очень далеко от наших земель.
[icon]http://se.uploads.ru/QLAfk.jpg[/icon]

Отредактировано Merlin (2018-02-02 18:51:42)

Это была всего лишь пицца. Небольшая прямоугольная коробка, сделанная из картона - таких вещей, как картон, раньше не существовало, и я отлично помнил времена, когда их заменяла плетеная корзинка или серебряные тарелки. Или деревянные плошки, здесь уж все определялось тем, насколько богат и знатен был их обладатель. Сейчас все, как ни странно, почти у всех было одинаковым - статус определялся жильем, машиной, дороговизной техники и хорошей одеждой. На кухне все практически у всех было одинаковым - мало кто заботился о собирании идеально подходящего сервиза, белая тарелка, металлические приборы - зачем уж здесь изгаляться.
Пиццу так и вообще мог купить любой. И если раньше было просто невозможно представить одно и то же на столе короля и крестьянина, в этом времени все значительно упрощалось. И мне не следовало бы вообще проводить такого сравнения, я дожил до этого времени, я видел все эти изменения, а не появился здесь неожиданно прямиком из пятого века - но оно шло само. Словно оказавшись здесь впервые, я с любопытством рассматривал все, что попадалось мне на пути к покоям моего короля.
Артур начал говорить, едва я зашел в комнату, словно только этого не ждал. Выпалил какой-то бессвязный огромный текст и снова уставился в компьютер, оставив меня хлопать глазами в фактическом одиночестве. Я так и замер с коробкой пиццы у двери, пытаясь осознать, что это вообще было. Что-то про... сны?
Могут ли воспоминания возвращаться во снах? Я знал подозрительно мало о реинкарнации - точнее, все, что я знал, заключалось в простом факте, что Артур вернется, когда Альбион будет в опасности (за что я внутренне боялся, потому что должно произойти что-то действительно из ряда вон, раз уж вернулся главный защитник острова), и на том, что в какой-то из человеческих религий (не имеющих никакого отношения к магии) основной была мысль о том, что человек после смерти рождается заново, но при этом может стать и травинкой и зебренком - это был совсем не тот случай. Магия древней религии могла оживлять людей, но они становились либо рабами, либо существами, подозрительно похожими на зомби - о которых наснимали столько фильмов за рекордно короткий срок. Это вообще не имело никакого отношения к происходящему. Пророчества о возвращениях королей - вещи насколько незыблемые, настолько и зыбкие. Не сказать, что я ни разу за все это время не терял веру, но все же, даже теряя веру, я ждал. Пророчества такой силы сбываются в любом случае - даже если ты будешь изо всех сил пытаться противостоять этому.
Но с другой стороны, предсказать точное их свершение было попросту невозможно. Никаких точных объяснений и примерных дат. Его разбудит война или это будет что-то более страшное? Насколько страшное? Я думал, что Артур действительно просто проснется, выйдет из вод озера как Ланселот, только настоящий, не скованный ничьей волей. Но вот он сидит прямо передо мной, посмотрите: спина выпрямлена, как будто он палку проглотил, делает что-то на своем компьютере, ничего не знает о том, кто он такой. Апогей представителей золотой молодежи Великобритании, богатенький мальчишка, окруженный гаджетами. Король Артур.
Мой король.
Мне по-прежнему было больно на него смотреть - и я ни за что не признался бы себе об этом вслух. Ему - может быть, но не себе точно. Я ждал его полторы тысячи лет, я потерял всех и все, я прожил столько, сколько ни одно живое существо не может - кроме, разве что, каких-то отдельных деревьев и морских обитателей, но они не в счет. И все это ради одного осла, который ко мне даже не поворачивается.
Я пожал плечами и открыл коробку. противостоять пицце и прямому приказу короля не было ни сил, ни желания. Я хотел было отпустить ехидный комментарий на тему его заботы обо мне, моей фигуре и вообще, но решил промолчать - вот сейчас она остынет, корочка станет жесткой, и никакого удовольствия от процесса я не получу. Тем более что там много сыра и, кажется, кусочки бекона. Так что я смело взял себе один кусок, откусил, да так и замер с недоеденным куском, едва услышав то, что сказал Артур.
Значит, мне не послышалось. Значит, воспоминания действительно могли прорываться сквозь сны - и действительно, если некоторые сны могли быть пророческими, то почему другие не могли открывать тебе то, что было так давно, что ты уже и забыл об этом? Я кое-как прожевал кусок и принялся напряженно наблюдать за мельтешащим по комнате Артуром. Мне нужно посоветоваться с Фреей - даже не так, мне нужно было сделать еще с самого начала, но я был так счастлив, что то, чего я ждал, наконец-то произошло, что совершенно забыл об этом. Я был уверен, что она точно знает, что происходит и что стоит с этим сделать, и помимо всего прочего, она была единственной, к кому я мог обратиться за советом. Она была единственной, кто остался, и то, что она уже давно не была человеком, не было важно - Озерная Дева обладала мудростью рек и ручейков, и была моей слишком давней подругой. Она была хранительницей Экскалибура, но Артуру об этом знать еще пока слишком рано - а вот что ему было не рано, мне предстояло выяснить.
Сказочные сны. Которые снятся ему с самого детства. Которые стали сильнее пару месяцев назад. Я вздохнул и провел рукавом кофты по лбу - он издевается или действительно не понимает? Ведь два месяца назад мы с ним встретились.
Естественно, это было очевидно, потому что мои неожиданные падения в прошлое случались только рядом с ним и только после нашей встречи - воспоминания стали атаковать его в то же время. Но сейчас было важно задать правильные вопросы, потому что в его нервном состоянии (и с его отвратительным характером, который никуда не делся!) мне проще всего сейчас оказаться выставленным за дверь. Не было ничего удивительного, что из всего своего круга знаковых он вызвонил именно меня, но сейчас не время было играть с огнем. По крайней мере, я представлял себе все именно так.
Артур резко развернулся, ткнув в меня пальцев, и я привычно напустил на себя важный вид и для убедительности кивнул, дескать, не бойся, твоя тайна умрет вместе со мной (здесь меня очень больно кольнуло, потому что это моя тайна однажды умерла вместе с ним). Я нелепо кашлянул, пытаясь скрыть стремление разрыдаться прямо тут, и кивнул еще раз.
- Утер Пендрагон слишком любит своего сына, чтобы отречься от него, если даже тот малость сошел с ума, - деловито произнес я, снова обретя интерес к пицце. Для Утера даже королевство не было важнее своих детей, но, как ни странно, их счастье к этому не относилось. Король Камелота всегда был довольно тверд в своем понимании того, что именно принесет его детям счастливую жизнь - и поразительно ошибся во всех случаях. - Ты сказал "Ваше Величество" - значит, он был в этих снах королем? А ты, стало быть, принцем?
Я не удержался от ехидной улыбки.
- А кем в этих снах был я? - заметив, что он раскрыл рот, чтобы то ли спросить, с чего я взял, что я там тоже был, то ли чтобы просто огрызнуться, я поднял руку с зажатым в пальцах куском пиццы, призывая к молчанию. - Если бы я не был одним из героев, вряд ли ты бы рассказывал это мне. Скажешь, нет?
[icon]http://se.uploads.ru/QLAfk.jpg[/icon]

Отредактировано Merlin (2018-02-06 14:46:34)

Конечно, он не знает, зачем мне все это рассказывает, а вот мне это известно отлично - и лучше было бы неизвестно, на самом деле. Потому что понимание этого не означает понимания всего остального - стоит ли мне все сразу рассказать ему или подождать, или еще что-нибудь сделать. Поможет ли колдовство вспомнить все, и будет ли это хорошо для него - или лучше действительно подождать. Я не знал, я никогда не сталкивался ни с чем подобным, и теперь, когда дело касалось единственного человека, который хоть сколько-нибудь был мне важен [важнее всего в мире, важнее самого мира], я не хотел экспериментировать. Я в кои-то веки хотел твердо знать, что мне следует сделать, а чего делать лучше не надо - но прямо сейчас у меня не было возможности это узнать. Я же не мог позвонить в озеро. А если бы даже и мог - посмел ли бы я сейчас оставить своего короля? Он же в раздрае, в панике, ему совершенно необходима моя поддержка - вся, какую я могу ему дать.
В ответ на его оскорбления я только фыркнул - час от часу не легче, теперь я вообще почти пожалел о том, что спросил. Забавно было осознавать, что он видел меня в своих снах - нет, конечно, это было очевидно, было бы странно, если бы воспоминания возвращались, но в них не было бы меня. В какой-то степени приятно. А вот про коня - вообще ни разу не приятно. Помнится, это только он меня на спине таскал, наоборот ни разу не было, а если бы попытался - ну, я же не рыцарь Камелота, чтобы выдерживать на себе такой груз! Груз-то, между прочим, имел свойство отъедаться на всяких пирах да праздниках, а потом утверждать, что он совершенно не потолстел.
- Не бывает боевых ослов, - авторитетно заявил я, принимаясь за второй кусок пиццы. - А уши мои оставь в покое, если кто тут и осел, так это ты.
"Венценосный," - добавил я уже про себя. И погрозил кулаком пытающейся прорваться наружу нежности - еще чего, ишь пришла тут! Я, между прочим, старые обзывательства вспоминаю, а не кидаюсь ему на шею с криками о том, как я скучал и как мне больно было его ждать все это время. Может быть когда-нибудь я так и сделаю. А может и нет. Скорее всего, нет. И не потому что это неправда, а потому что мы никогда так не делали, и чужая искренность всегда сбивает с толку. Проще уж привычными нелепыми фразочками. Было бы забавно встретить его фразой "Ну что, отморозил себе все что мог в Авалоне и все-таки соизволил вернуться?", но это был бы совсем перебор.
Не было у меня настроения шутить по этому поводу. Может, я и должен был, но лучше всего было просто избегать этой темы, закрыть, забыть ее к чертям собачьим и никогда больше не вспоминать всех тех эмоций, которые мне пришлось пережить, когда он умер, и когда я жил без него.
В ответ на его слова об отце я только пожал плечами. Я никогда не был хорош в примирении Пендрагонов, помнится, призрак бывшего короля однажды попытался даже призвать меня к ответу (на самом деле, убить, но там он много кого пытался убить) - и при этом я здорово подозревал, что смерть и внечеловеческое существование очень сильно портит восприятие. Утер Пендрагон действительно очень любил обоих своих детей - и пускай требовал от них быть лучшими и был уверен, что знает, как им будет лучше жить, это не умаляло его порывов - он хотел, чтобы у них все было хорошо. А теперь оказывается, что история повторяется. Могло меняться все, что угодно: социальный строй, власть, мода, еда, но некоторые вещи не менялись никогда. Например, уверенность Утера в том, что он знает, как его детям будет лучше. Мне было даже немного жаль Артура за то, что ему снова приходилось проходить через все это - в первый раз, помнится, он тяжело переживал почти за каждый свой шаг, особенно за тот, который считался ему правильным и которого точно бы не одобрил отец. Вечная история.
Я мог бы сказать Артуру "хватит нервничать", но сама эта фраза больше обращалась ко мне. Я нервничал сильнее, чем когда началась гражданская война, сильнее, чем когда вступал в должность преподавателя в магической школе. Не сильнее, чем когда узнал, что Артура Пендрагона ждет смерть - нет. Но около того. Все эти сны, эти воспоминания... я знал правду, прямо сейчас я мог открыть ему глаза на происходящее - и оказаться за дверью в тот же момент. И, может быть, больше не увидеть Артура, по крайней мере, до тех пор, пока Альбиону не будет грозить страшная опасность - и кто знает, удастся ли в таком случае вернуть воспоминания, вернуть Британии легендарного короля - и спасти остров.
Он снова говорит это, снова повторяет, и мне становится почти больно от того, что я не могу объяснить ему все прямо сейчас - мне не хочется, чтобы он сейчас, как его сестра когда-то, мучился неспособностью понять, что именно с ним происходит и куда это ведет, но мне кажется, что важнее всего перед этим поговорить с Фреей - и при этом попытаться остаться в списке друзей у Артура, пускай он еще и не понимает, насколько это важно. В какой-то момент мне кажется, что он рассказывает обо всем именно мне потому что доверяет и сам не понимает, почему - и от этого ему еще страннее. Но я не могу залезть в чужую голову - по крайней мере, не применяя магию, а применять магию к нему я не собираюсь уж точно. И при этом, он рассказывает об этом не кому-то из своих друзей, не кому-то из тех, кого он видел во снах (кроме своего отца, конечно), а именно мне. Это говорит о многом, особенно если вспомнить, что мы снова встретились слишком недавно, чтобы стать хорошими друзьями по всем правилам человеческого общения.
Я не прерываю течение его мысли, не нарушаю тишину, давая ему собраться с мыслями. Аппетит пропал совершенно, поэтому я со вздохом поставил коробку на компьютерный стол, и послушно уселся на кровать рядом с ним, приготовившись слушать.
И чем дольше он говорил, чем шире становилась моя улыбка. Я пытался эту улыбку как-то стереть, дабы не раздражать и не смущать короля еще сильнее, но она, дура эдакая, все норовила вылезти и показаться во всей красе. Портрет составлялся вполне себе лестный и довольно верный - особенно про неумытого деревенщину, как же. И про ангела-хранителя. Тогда у Артура было достаточно времени, чтобы понять, кто именно помогал и защищал его все эти годы, и, кажется, именно таким я и остался в его памяти. Это было хорошо. Это давало надежду на то, что он и правда мне доверяет - а еще выводило меня из себя, вызывая эту нелепую и сумасшедшую улыбку. Ничего я не мог сделать ни с ней, ни с собой.
- Знаешь, - начал я осторожно, изо всех сил пытаясь стереть улыбку со своего лица. - Иногда сны - это не просто сны. Ну, конечно, чаще всего они представляют собой мешанину из увиденного днем, но иногда они могут скрывать действительно важные вещи. Особенно уж если они снятся тебе с детства.
Я немного поерзал: сидеть на королевской постели было неуютно и странно. Но люди, как правило, ко всему привыкают, особенно те, которые живут в этом времени, а не внезапно туда перенеслись, правда, Мерлин?
- Я не смеюсь. И тем более никому не скажу, - я качнул головой в довершение своим словам. - Но все это кажется мне важным - хотя бы самую малость. Ты точно не сходишь с ума: когда с ума сходят, обычно всякие глюки наяву начинают ловить, а не со снами разбираться.
Меня слабо успокаивало то, что фактически я ему не врал. Фактически, я не говорил ему вообще ничего - просто потому что не знал, можно ли и стоит ли. Может быть, вмешиваться в процесс вспоминания вообще нельзя было? Или наоборот, нужно было попытаться вытащить наружу как можно больше? Он же сам говорил, что как будто плотину прорвало - может быть, это был знак?
Мне нужна была помощь. Один я с этим не справлюсь - и мне ужасно, невыносимо страшно, что я могу навредить своими действиями. Я должен был быть абсолютно уверен, что делаю все правильно - или не делать ничего вообще.
[icon]http://se.uploads.ru/QLAfk.jpg[/icon]

Отредактировано Merlin (2018-02-07 12:17:06)

Насколько легко и просто было рядом с Артуром. Насколько привычно было поддерживать общий задорный тон, говоря о важных вещах только вскользь, пока не припрет совсем и не придется называть вещи своими именами. Насколько легко даже дышалось рядом с ним - словно бы и не было никакого груза тысячелетий на моих плечах, словно возраст мой снова исчисляется двузначной цифрой, а статус - одобрительным тычком от наследного принца. Я только возмущенно ойкаю и улыбаюсь еще шире в ответ, потому что да, вот оно, то самое, по чему я скучал сильнее всего - бытие "Великим Мерлином" или хоть каким-то другим Мерлином никогда не обеспечивало такую легкость. Не было никого подобного Артуру, даже хоть сколько-нибудь похожего из королей или простолюдинов - никогда. За полторы тысячи лет я не смог найти человека, с которым было бы проще и интереснее, чем с тем, кого я все это время ждал. Наверное, это было очевидно, но для меня это было потрясающим открытием - потому что серьезно, вот эта королевская задница? Серьезно? Такого не должно было произойти, он же идиот.
Идиот, который был моей судьбой. Идиот, которому я снился еще до нашей встречи - с самого своего детства? Мне было интересно все, я должен был узнать все - когда именно это началось и что он там видел. Особенно забавно было бы узнать, какие именно сцены ему снились - конечно, я понимал, что скорее всего это было что-то общее и отвлеченное, но все равно. Это было мое прошлое, наше общее с ним прошлое, которое я ни с кем не мог ни обсудить, ни вспомнить. У моих друзей были свои сундуки древних воспоминаний, которые больше некому было вспоминать, у меня же был свой. Я настолько привык к этому, что теперь, встретив Артура, пережившего все то же, что и я когда-то, связанного со мной намертво судьбой, которая, похоже, будет вести нас до скончания времен, мне было тяжело понять, что эти воспоминания принадлежали не только мне. Тяжело - и легко одновременно.
- Твоя судьба пытается достучаться до тебя с помощью снов - все равно ты все остальные знаки торжественно игнорируешь, - важно заговорил я, пытаясь сдержать смех. Реконструкторы. Реконструкторы! Это те ребята, которые пытаются ощутить на себе вкус жизни прошлых столетий с помощью выездов на природу на два-три дня и попыток сделать все максимально достоверным. Выходит, дело было не только во снах? Оно с самого начала пыталось прорваться сквозь завесу новой жизни и показать, что было на самом деле?
Хотя я не был уверен, что в шестнадцать Артур был достаточно готов к правде о самом себе. С другой стороны, я совершенно не уверен в том, что он готов прямо сейчас - и пока я не приобрету абсолютную уверенность, я не смогу сказать ему ни слова правды.
- Я не говорил, что ты нормальный. Я сказал, что ты вряд ли болен - это совсем другое. Я знаешь, после разговора о моих штанах я даже не знаю, сдавать тебя или нет - только полный идиот может считать, что с ними что-то не в порядке. Они же шикарные! - в доказательство своим словам я гордо вытянул ноги, облаченные в светло-коричневые брюки. Я всегда искренне гордился цветовыми решениями в выборе своей одежды, что обычной, что магической, и не собирался слушать упреки, пускай даже от короля. Вспомнить, в чем он ходил... ну, с другой стороны, у него и выбора особого не было, он же почти всегда в доспехах таскался. И с ярко-красным плащом. Реликвии Камелота - дракон на гербе красного цвета. Запертый в подземелье дракон, которого я выпустил. Яйцо дракона, из которого я помог вылупиться Эйсузе. Эйсуза, которая прислуживала Моргане.
Воспоминания топят меня словно водоворот, я пытаюсь вынырнуть и глотнуть немного воздуха, но взгляд останавливается на светлых волосах Артура и все, кажется, становится только хуже. Потому что я помню, как на этой голове выглядела корона, слишком хорошо.
- Фехтование? Как бои на мечах? - услышал я собственный голос. - Представлял себя рыцарем в свои шестнадцать? Или... или нет. Король Артур.
Королем Артур становится после смерти своего отца - спустя год мучительных попыток вернуть ему здравый рассудок, после моего магического вмешательства. Я так пытался показать Артуру, что магия может творить не только зло, что не подумал о том, что что-то может пойти не так. Моргана заворожила Утера, и едва я попытался его вылечить магией, он умер - после этого Артур надолго забыл о своем намерении хоть как-то смягчить законы для колдунов. После этого Артур стал королем.
Я немного наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза, и весело улыбнулся.
- А я - Мерлин. Твой придворный маг и верный советник.
И то, и другое было правдой - пускай я был во дворце Камелота на должности слуги, я никогда ни для кого не был обычным слугой. Даже учитывая, что о моей тайне не знал почти никто, всю свою магию я пускал на защиту короля и его королевства. С советами, правда, было потруднее, потому что Артур терпеть не мог выслушивать чьи-то советы и часто делал все наперекор, но мы были друзьями. Периодически мы спрашивали друг у друга совета. В ультимативной форме, в форме шутки или еще как-то - мнение Артура было важным для меня (по крайней мере, в те моменты, когда оно хоть что-то решало), мое, как мне всегда казалось, было важно для него.
[icon]http://se.uploads.ru/QLAfk.jpg[/icon]

Отредактировано Merlin (2018-02-09 01:52:50)

Прадедушка! Нет ну вы только послушайте - прадедушка! Я попытался представить себе, какое именно поколение было бы сейчас, если бы я прожил свою жизнь как обычный человек и имел бы дурость завести детей - по итогам получалось, что приставка "пра" должна была повторяться чуть ли не до заката. Сколько поколений людей прожило свою жизнь и встретило свою смерть за это время, я не имел ни малейшего понятия - стремился не зацикливаться на недолговечности человеческой жизни, по возможности вникая во все изменения, происходящие в мире - и все это только для того, чтобы одна королевская задница заявила, что у меня, дескать, цветовые решения устарели!
Хотя ладно, может быть и устарели. Последние пару десятков лет я крутился исключительно в магическом сообществе - у меня до сих пор в шкафу висела парочка мантий довольно веселых расцветок. По нынешней моде, мантии едва доходили до щиколоток, хотя мне, если честно, всегда нравились длинные. И что, что по полу волочатся, зато красиво. С миром обычным мне было немного трудно, но одевался я, по собственным заверениям, неброско, но почти не расставался с платком на шее. Просто потому что так было удобно, я даже оправданий себе не хотел находить - все так, как есть, и не изменится, что бы под этим платком ни было.
- Я умею жонглировать! - возмутился я, застигнутый врасплох странными приоритетами Артура. Впрочем, у него с теми всегда было плоховато, но до таких высот он еще не добирался. - И если ты не знаешь, должности шута и придворного мага не пересекаются. Шут, знаешь ли, развлекает, а маг защищает королевство от магических атак, злых колдунов и всяких тварей.
Меня всегда удивляло, как Утер мог искренне верить в то, что ему удастся удержать Камелот без магии. У него было столько врагов, обладающих магической силой, он стольких убил и стольких лишил крова, что постоянные нападки даже спустя двадцать лет никого не должны были удивлять. И все же. Неужели он действительно верил в то, что магию можно победить только огнем и мечом?
Мечом можно бороться против видимых, осязаемых врагов. Тех, кого можно убить. Даже клинок ставшего легендарным Экскалибура был закален пламенем дракона, что давало ему невероятные свойства. Это была магия. Магия вообще была повсюду, вокруг людей, верили они в это или нет, знали они об этом или даже не догадывались. И как были волшебники, которые нападали на Камелот, в самом Камелоте были те, кто защищал родные земли в ожидании времен, когда все станет лучше. Гаюс верой и правдой служил Утеру столько лет, заставил того поверить в то, что он перестал заниматься магией, только чтобы сохранить за собой возможность защищать землю, на которой он живет. Они были друзьями, и тем не менее, если бы Утер узнал, что Гаюс занимается магией, того бы без промедления отправили на костер.
Меня злила такая двойственность. Я боялся говорить хоть о чем-то Артуру, потому что не хотел заставлять его выбирать - и не хотел сам знать, что именно он выберет. Мне всегда казалось, что чаша весов склонится не в мою пользу, потому что - да кто я такой, всего лишь слуга, всего лишь человек, которому Артур Пендрагон доверяет, и рассказать ему свой секрет не в последнюю очередь значило признаться в том, что я столько времени его обманывал. У меня не хватало духу этого сделать. Почти до самого конца.
Я все еще пытаюсь держаться на плаву, все еще пытаюсь смотреть в эти глаза с самым своим задорным выражением лица, держать заслуженную планку лопоухого идиота, который несет чушь. Но Артур срывается первым - и внутри как будто обрывается что-то, когда его пальцы смыкаются вокруг моего запястья.
И вот это важно. Все, что было до этого, глупая и неубедительная шелуха, фарс, обязательный для мира, который все еще крутится, движется вокруг нас, но теперь где-то на периферии, где-то бесконечно далеко. Сейчас мы вне времени, потому что даже если Артур не вполне понимает, что именно он говорит и зачем, эти вещи - самые важные с тех пор, как я простился с ним. Они застревают на полпути, откладываются у меня в памяти, и я вспоминаю.
Как я единственный раз оставил своего короля. Как я, лишившись магии, провел почти целую ночь в Кристальной пещере, с духом своего отца, чтобы понять, кто я такой и что я в себе содержу. Я бессмертен. Я сама магия, я суть и центр всей магии и в этой магии был рожден. Я был рожден, чтобы служить величайшему королю всех эпох, и я ждал его возвращения так долго - потому что знал, что это произойдет. Потому что знал, что ему понадобится моя помощь, потому что мы - две стороны одной монеты, мы суть одно и то же, но при этом настолько разные, насколько это возможно. Я не представлял из себя ничего без Артура, он не мог справиться без моей помощи.
Почему-то наклониться еще ниже кажется таким естественным, я упираюсь локтем в постель, не сопротивляясь его хватке на своем запястье, и смотрю ему в глаза, почти соприкасаясь носами, смотрю, одновременно пытаясь поверить в то, что это наконец-то произошло и что мне не нужно больше ждать. Это Артур. Это он смотрит на меня таким тяжелым и серьезным взглядом, и он знает, что мне он может довериться как никому, и знает, что я никогда не оставлял его, и никогда не позволил бы себе этого сделать.
Каждая битва с разбесившимися чудовищами, каждая эта их дурацкая охота, всюду, куда отправлялся Артур, следовал и я. Насколько бы это ни было опасно или бесполезно, я всегда должен был быть рядом и оберегать его, и быть уверенным, что ему ничего не грозит. После бесконечной череды предательств от людей, которым он доверял сильнее всего, он больше никому не мог верить так просто. Никому, кроме меня, и я знал это, и это никогда не вызывало у меня вопросов - просто потому что все так, как и должно быть. Просто потому что я никогда не предам его.
- Я никогда не оставлю своего короля. Какой бы задницей он ни был, - и сейчас бы улыбнуться, рассмеяться, потянуть его за собой, вынуждая принять уже вертикальное положение, но я совершенно неестественно замираю, наслаждаясь моментом - потому что скоро морок рассеется, и Артур снова будет ничего не подозревающим золотым ребенком, несчастным в своей судьбе. Мне нужно урвать все, что мне полагается, включая этот знающий взгляд.