Будущая миссис Абернати с упорством глядит на себя в зеркало, словно рассматривает уродливую незнакомку. Её платье белое и длинное и бесцеремонно ползёт по полу, несмотря на низкий каблук, а руки покрыты аккуратными фабричными кружевами - не гляди на ценник и подумаешь, что она просто завернулась в простыни и занавески из материнского дома. У неё чёрные волосы и маленькое круглое лицо, словно с полотна фовиста - мягкостью черт вся контрастирует с кроваво-красным букетом и родным братом, который поведёт её к алтарю. Чтобы успокоиться, она трогает свой живот, сжимая ткань и плоть, под которой в постепенно заполняющемся жидкостью пузыре, судя по календарю развития, у существа размером, наверное, со сливу, уже формируется нервная система.

За полчаса до церемонии они сидят в девичьей комнате и единственные на всём белом свете знают, сколько у Сары в бюстгалтере салфеток. Вместе считали: одна, две, семь с половиной, если считать ту, которую она промочила в подаренных Уиллом духах. Всем им страшно, потому что внизу ждут примерно по пятнадцать человек родственников с обеих сторон и католический священник (словно они ирландцы).

Во рту всё ещё держится вкус бабушкиного земляничного ликёра - стащили тихонько из опустевшей кухни, пока спускались в гостиную за букетом. Уилл хмурится - слишком сладко, и Долорес забирает бутылку из его ладони - опустошили уже четверть, на щеках её лёгкий румянец, а губы плотно сжаты до белизны. Во время свадьбы они с Долорес должны стоять рядом, потому что тётушка "уже решила".

В животе что-то неприятно ёрзает, словно проглотил живого угря - они ведь были детьми, когда он её целовал, и после того случая было много (две-три) девчонок. Она не вернулась в срок, не стала держать обещания. Теперь, пусть их сёстры-братья переженятся все, та клятва разве что-нибудь значит?

- Это же как в сцене из "чужого", так? - Сара ложится поперёк на постель и берёт Уилла и Долорес за руки. Туфли всех троих сброшены где-то у двери, и под белыми ступнями мнётся чистая ткань сшитых наспех простыней. Ладони Сары дрожат и потеют, в них нет никакой силы - всё ушло на приглашения от руки и перешитое платье. Руки Уилла, напротив, сильны, но от волнения пальцы совсем не слушаются, в таком состоянии он не попал бы и цветком в петлицу.

А ведь их задача эти скользкие ладони удержать и поддержать, чтобы Сара, запинаясь о подол, не заперлась снова в ванной комнате, полностью отрицая мир за деревянной дверью - вчера она пролежала в горячей ванне три часа, и вытащить её смог лишь жених, готовый к тому моменту расцеловать каждую морщинку на её коже.

- Это как? - Спрашивает он, с трудом выдыхая слова из зажатой во фрак груди, свободная его рука на лодыжке, эти двое в закрытой позе, сидят по разным краям её односпальной кровати, и боятся взглянуть друг на друга уже минут десять - в этом мире слишком тесно и слишком душно - хотя окно открыто, и там, замотавшись в тюль, бьётся в истерике заплутавший жук.

- Сначала ты чувствуешь, как что-то внутри шевелится, а потом тебе очень-очень больно? - Сара складывает их пленённые ладони на своём животе, пальцы ложатся в крестообразный узор, и кому первому придёт в голову вернуть себе украденное?

- Наверное, это всё аллюзия на любовь, я не знаю. Это ведь не чужой там, внутри, пускай ты его совсем не знаешь. Наверное, похож на тебя - лицом или правым ухом, или даже узором радужки глаз, как ты на маму. - Взгляд Уилла исподлобья, направлен на подругу детства. Золотистые волосы, голубое майское небо в глазах, она сладкий тёплый ветер в поле с цветущим клевером. - Долорес Абернати, ты ведь тоже была вскормлена в чреве своих родителей, и кто дал тебе больше - отец или мать?

[icon]https://i.pinimg.com/564x/1f/4a/d6/1f4ad6c9716ecc48259087825105f139--my-boys-sam-riley-darcy.jpg[/icon][sleep]Волосы у меня лохматые, и вдобавок в них щепки.[/sleep]

Отредактировано Will Byers (2018-02-06 02:23:45)