Кимбли советовал почаще смотреть в лица тех, кого собираешься убить. По счастью, огненная алхимия отчасти позволяла игнорировать это дикое напутствие, но и полностью отгородить Мустанга от последствия его же поступков она не могла: обугленные руки со скрюченными костлявыми пальцами упрямо тянутся сквозь стену пламени, сколько бы майор не повышал температуру, надеясь развеять по ветру черный прах тех, кому не повезло оказаться у него на пути. Алые языки лишь беспомощно облизывают гладкие черепа с пустыми глазницами, пока лишенные плоти ступни упрямо делают новые и новые шаги посреди дыма, копоти и черной, как шинель Мустанга, сажи.
Крики сливаются воедино. Проклятия ли, мольбы - все едино. На зов мертвых откликнуться некому, Рой слишком любит жизнь, чтобы присоединиться к этому многоголосому хору. Однако это не мешает ему слушать.
Он видел, как сходят с ума простые солдаты, офицеры и даже коллеги по кровавому ремеслу. Армстронг не выдержал напряжения и подал прошение о переводе, Гран, и раньше-то не отличавшийся особой склонностью к сантиментам и человеколюбию, теперь вовсе превратился в слепо следующую приказам и живущую исключительно по уставу военную машину, Кимбли... Нет, о нем, пожалуй, лучше вообще не вспоминать.
Потому что Рой понимал, как никто другой, насколько близко прошел вдоль того края, с которого сорвался Багряный Алхимик.
Прежние идеалы разломаны в мелкое крошево, истоптаны тяжелыми армейскими сапогами и присыпаны толстым слоем пепла. Мечты оказались не просто далекими - недостижимыми. Мир не нуждался в спасении, в спасителе. Лишь в том, у кого будет достаточно силы и жестокости, чтобы ударом шпор поднять его на дыбы и натянуть поводья, направляя бешеным галопом прямиком в пропасть.
Чем не повод слететь с катушек?
"Ни за что."
Мустанг не собирался сдаваться после первой же неудачной схватки. Полученный удар был в разы болезненнее, чем он мог представить, поражение едва не оставило его в полном одиночестве посреди тлеющего мертвого города, но проиграл Огненный Алхимик далеко не всю свою войну.
Он сделал ставку и ошибся. И пусть цена ее была непомерно велика, однако полученный опыт ляжет в основу другой, лучшей стратегии. Ишварская кампания окончена. Кампания же Мустанга только начинается.
Рой старается не строить далеко идущие планы. Впереди звание подполковника и перевод в штаб Восточной армии: новое место, новые люди, новые обстоятельства. Осторожность еще ни разу не подводила его на поле боя, хотелось верить, что это сработает и вдали от фронта. Единственная яркая вспышка лишь ненадолго ослепит окружающих и быстро забудется, сотрется из памяти, как и многое другое из того, чье право на существование люди упрямо игнорируют, строя целые бестолково-громоздкие теории. Нет. У него нет права на то, чтобы просто вспыхнуть и сгореть в мгновение ока.
Невозможно помочь абсолютно всем. Увы, но зачастую те, кто нуждаются в спасении, будут только мешаться под ногами и упрямо отталкивать протянутую ладонь. Что ж...
Мустанг не будет церемонится. Ишвар раз и навсегда избавил его от иллюзий насчет человеческой природы, оставив сухие факты. В большинстве своем нелицеприятные, но с этим легко можно смириться, если вовремя напоминать себе о том, что сам принадлежишь к тем, кто так и тянет высмеять или осудить.
Алхимик не должен размениваться на пустые мелочи, иначе он может называться разве что уличным шарлатаном.
Под черной шинелью становится жарко. Полуденное солнце неистово печет, заставляя будущего подполковника искать укрытие в тени, натягивая козырек фуражки едва ли не на нос и расстегивая верхнюю пуговицу мундира. Желание откупорить фляжку и сделать маленький глоток, просто прогоняя изо рта противное ощущение сухости, Рой отгоняет привычным усилием воли - война и пустыня научили его прекрасно справляться с сиюминутными слабостями.
Слоняться по Ишвару без дела даже сейчас, когда проходит вывод войск, не слишком-то безопасно. Группы недобитков или отчаявшиеся одиночки продолжали жалить армию точечными уколами, возникая даже в тех квадратах, которые зачищались и проверялись не раз и не два. Тем не менее Мустанг занимался именно тем, что продолжал неспешно обходить руины, старательно вглядываясь в панораму очередной разрушенной улицы - он должен запомнить, как выглядят последствия верха человеческой глупости, чтобы в дальнейшем у него не возникло и намека на искушение устроить нечто подобное по своей воле.
Транспорт за ним все равно прибудет только завтра. Куда торопиться?
Он замечает ее издалека - сгорбленная фигурка на обочине дороги. Ветер лениво перебирает короткие светлые пряди, а там, в глубине души, где похоронен прежний Рой Мустанг, что-то тревожно колет, напоминая о старых невыполненных обещаниях.
"Риза."
Пусть майор и не обладал орлиным зрением, за которое дочери его наставника дали знаменитое прозвище, но ему не нужно всматриваться до рези в глазах, чтобы узнать.
Она либо и впрямь не замечает его, поглощенная своим занятием, либо попросту игнорирует. Рой так и замирает, не доходя нескольких шагов и не нарушая тягостное молчание, повисшее в воздухе немым укором для них обоих.
- Прости.
Армстронг, пожалуй, присел бы рядом и попытался сказать что-то правильное, желая утешить.
Гран лишь прошел бы мимо, неодобрительно фыркнув в усы.
Кимбли, наверняка, попытался бы ужалить побольнее.
К счастью или нет, но Рой не был ни одним из них.
- Не думаю, что кто-то из них будет настолько великодушен, - подобно Хоукай, майор произносит слова тихо, едва шевеля губами.
Ему хватило один раз заглянуть ей за плечо, чтобы понять. К сожалению, для того, чтобы еще и поддержать, этого прискорбно мало.
Однако у Мустанга не было привычки легко отступать. Как и оставлять небезразличных людей наедине с их горем.

Отредактировано Roy Mustang (2018-02-17 22:11:58)