Рыгалу с самого начала не нравилась эта идея о том, чтобы принять в банду Патрика. Но перечить Генри в этом вопросе он не стал. Все-таки, он не настолько был тупым, чтобы всего за одну минуту стать самоубийцей. В глазах Хаггинса Патрик Хокстеттер выглядел настолько безумным, что даже он со своей комплекцией не рискнул бы с ним связаться. Но это еще что, слухи, которыми ежедневно полнится Дерри, все больше подтверждали опасения Реджинальда. Поговаривали, что Патрика боялись даже некоторые учителя в школе. Признаться, ему самому, с одной стороны, было очень любопытно, что такого делает Патрик, а с другой, его желание побольше узнать об этом убавлялось с каждой секундой. И с чего вообще Генри вдруг приспичило брать принять в их давно устоявшееся трио именно его?

На полный желудок Рыгало всегда думалось лучше (точнее, не думалось совсем), поэтому на сегодняшнем обеде дома он съел три порции приготовленной еды. Мать давно привыкла к такому зверскому аппетиту своего ребенка, вот только отец сегодня пуще обычного тяжело вздыхал время от время — ведь ему ничего не досталось. Снова. Между тем, Рыгало остался доволен своей набитой утробой, еле сумев встать из-за стола и чуть случайно не перевернул его, когда его вздувшийся живот зацепился за край. Земля дрожала под ногами в тот момент, или, как говорят, жители Дерри молились Богу, чтобы только не возникло очередного землетрясения. В своих габаритах Рыгало мог сравниться лишь только с Беном Хэнскомом, которого они дразнили Сисястым.

Все же, ему не хватало мозгов, чтобы до конца понять, зачем им тащиться в столь поздний час к тому проклятому ветхому дому, стоящему на Нейболт-Стрит. Однако лишних вопросов Рыгало не стал задавать Генри, пусть его и слегка настораживала эта его подозрительное спокойствие. По пути к дому под номером «29» у Хаггинса разболелся живот, поэтому всю дорогу он периодически то и делал, что повторял: «Блядская капуста!». Тушеная капуста матери хоть и удалась, но газовой атаки, к которой, кажется, все были заранее готовы, никто не отменял. Но ее не случилось, а вот желудок у Рыгало крутило так, что он готов был обосраться в штаны прямо в машине.

Он остался сидеть в машине, когда Вик и Генри пошли покурить. Вскоре, собственное одиночество ему просто надоело и Рыгало решил присоединиться к остальным членам банды. Патрика на горизонте до сих пор не было, и Хаггинс этому даже немного был рад. Естественно, он не стал этого показывать во благо собственной безопасности.

— Вы вообще видели его безумную улыбку? Да он псих конченый, говорю вам! — вряд ли эти слова заставили бы Генри внезапно поменять свое мнение. Все же, если Бауэрс что-то решил, то мало что способно заставить его одуматься. Если вы, конечно, не его отец, который пугал Рыгало не меньше, чем Патрик.

— Может, он не придет? — вбросил куда-то в пустоту Хаггинс. Но он знал, что всяко это все услышали. Переглянувшись с Виктором, он начал шарить по своим карманам в поисках сигарет, да только все тщетно. — Вот засада! То есть, я хотел сказать, возможно, Патрик просто передумал вступать к нам? Как думаешь, Генри? А то я устал уже его ждать.

По выражению лица Генри все было предельно понятно — ему пора бы заткнуться. Он и сам знает, что много говорит. Зато так он меньше думает о своем несварении желудка. Но вместе с тем не отказался бы съесть какой-нибудь хот-дог с двумя сосисками. Вот только в такой час уже все ларьки с горячим питанием уже давно закрыты.

Мысли о еде снова сменились на радиомолчание в голове. Рыгало решил присмотреться к этому разваливающемся дому на Нейболт-Стрит. Раньше ему это было неинтересно, да и старики поговаривали, что это не лучшее место для детских игр. Для Хаггинса было несвойственно задуматься над тем, почему дом до сих пор не снесли, а на его месте не построили что-нибудь другое. После он почувствовал легкий морозящий ветерок, пробравший его с головы до ног. Тот самый ветер доносился со стороны дома, но Рыгало не придал этому особого значения.
[nick]Belch Huggins[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2ASUC.gif[/icon][tea]<a href="http://ссылка_на анкету" title="имя, возраст"><b>РЕДЖИНАЛЬД ХАГГИНС</b></a>[/tea][fandom]IT[/fandom][sleep](не) самый тупой и (не) самый толстый член банды Генри.[/sleep]

[nick]Patrick Hockstetter[/nick][status]ave satan[/status][icon]https://a.radikal.ru/a27/1801/18/ac1f4d43061f.png[/icon][sign]
папочка вернулся и хочет поиздеваться над тобой.[/sign][sleep]психопат, социопат, милый садист. эй, детка, хочешь увидеть мой холодильник?[/sleep][tea]<a href="http://ссылка_на анкету" title="имя, возраст"><b>ПАТРИК ХОКСТЕТТЕР</b></a>[/tea][fandom]IT[/fandom]

Остается не совсем понятно, зачем Хокстеттеру понадобилось становиться частью банды. Не то чтобы Патрику уже до такой степени надоело собственное общество — все равно кучка этих ребят не смогла бы компенсировать ему то, чего он не мог получить наедине с собой. Выбор — а Патрик до последнего будет уверен в том, что это он выбрал себе общество Бауэрса и его дружков, а не наоборот, — пал на этих хулиганов как раз потому что они были одними из тех немногих, кто не смотрел на Хокстеттера как на пришибленного придурка. Нельзя сказать, что его вообще волновало мнение тех, кого просто не существует, кто не реален в своем представлении, но все же такая мелочь приятно грела душу.

Он не считал себя психом тоже, да и вел себя вполне нормально. По крайней мере, в отличие от банды, не распускал руки в школе. Патрика практически не замечали в драках, он не доставлял особых проблем преподавателям. Хокстеттер мог часами просиживать в школе, наблюдая за своей коллекцией мертвых мух, которую хранил в старом пенале, потрепанном жизнью. Мог размахивать линейкой, изредка эту коллекцию пополняя. Впрочем, девчонкам от него доставалось тоже — в школьных коридорах от него многие сверстницы шарахались, посылая взгляды, переполненные страхом и паникой. Хокстеттер действительно не дрался ни с кем, но не мог не зажать в углу какую-нибудь случайную девчонку. Впрочем, последние не особо противились этому — развлечение Патрику быстро надоедало, а больно он никогда не делал. У парня никогда не возникало проблем из-за этого. Может быть, до учителей просто не доходили слухи о подобном поведении, а может быть дело было в его желании — все, что происходило, было похоже на его собственный сон, в котором он царь и бог. И ему хотелось верить в то, что он действительно может распоряжаться этой бумажной реальностью так, как смог бы распорядиться событиями собственного сна. Ему нравилось думать, что все вокруг зависит от единственного реального человека. От него самого.

Да, в отличие от членов банды сам по себе Патрик действительно казался спокойным и безобидным. Банда же вела себя иначе и если Патрика просто старались не замечать и не привлекать к себе его внимание, то Бауэрса и его дружков боялись. Ломая носы и пальцы неугодным, они вели себя как полноправные короли этого нереального местечка и школы в частности. Наблюдал за всей этой чепухой Патрик не без удовольствия. И в один момент поймал себя на мысли, что и сам был бы не против стать частью всего этого. Если Хокстеттер и должен был бы обзавестись когда-то компанией, то Генри и его друзья подходили. Вероятно, и Патрик подходил им тоже. На этой почве они и сошлись — взаимный интерес, не иначе.

Именно это привело Хокстеттера к дому на Нейболт-Стрит. Он бывал тут и ранее. Наблюдал за покосившимся зданием, прекрасным в своей разрухе и мрачном настроении. Изредка Хокстеттер приближался к крыльцу и скрипел расшатанной верхней ступенью. Пару раз он приоткрывал дверь и вдыхал в себя холодный сырой запах старости. Входить внутрь Патрик не решался и убеждал себя в том, что дело тут не в страхе. «Я могу войти в чертов дом, если мне понадобиться», — убеждал он себя раз от раза. Необходимости таковой не было ранее. До сегодняшнего дня. Генри объявил, что для того, чтобы стать частью банды, Патрику придется пройти испытание или что-то вроде того. Он и пришел, черт возьми. В течение всего пути к злополучному дому Хокстеттер размышлял о том, а стоит ли игра свеч. Зачем ему вообще проходить какие-то дурацкие испытания, словно до этого момента он не жил без друзей столько лет. Впрочем, последнее заявление было слишком громким. У Патрика был один друг. Поломанный холодильник, стоящий на окраине городской свалки. И этот друг хранил в себе достаточно пушистых секретов Хокстеттера. Судя по тому, что Патрик все еще ходит по улицам Дерри, старина Аман действительно их хранил.

Но сейчас речь шла не об этом, а о банде и о желании Патрика стать частью этого незамысловатого сборища. Он появился, сопровождаемый посвистыванием и громким скрипом гравия под подошвой высоких тяжелых ботинок. Остановившись возле небольшого покосившегося забора — или того, что от него осталось, — Патрик осмотрелся. Взгляд его был пристальным и цеплялся за каждый куст, словно в гуще растений он надеялся рассмотреть Вика, выделяющегося своей белой башкой. Или Рыгало, который выделялся сам по себе в силу своих габаритов. Однако, никого не было поблизости. А ведь именно Патрик задержался. Они должны были встретиться уже давно! Мысль о том, что парни могли уже плюнуть на него и разойтись даже не пришла в голову Хокстеттера. Вместо этого он развернулся к мрачному дому. Конечно же, они уже там. Где им еще быть, спрашивается? Не зря же встреча была назначена именно в этом месте — дом вполне подходил для какого-то там испытания. В темноте, освещаемый одной только луной, он выглядел еще более зловеще. 

Патрик тяжело вздохнул. Вот и наступил тот момент, когда у него появилась необходимость войти внутрь этого здания. Нет, ему не было страшно. Хокстеттер просто в глубине души таил какой-то животный инстинкт, который не позволял ему приблизиться даже к порогу дома. Однако, он был психом, как все и говорили — иначе какого черта ноги сами понесли его в сторону дверей? В несколько больших шагов он приблизился к крыльцу. Затем привычно скрипнул верхней ступенью и толкнул дверь. Старые петли, которые уже не смазывали лет сто, ответили ему протяжным воем, от которого зубы заболели. Патрик в нерешительности замер на пороге, всматриваясь в темноту. Он нащупал в кармане зажигалку. Толку от нее было мало, но хоть какое-то освещение пригодиться.

В нос ему ударил запах сырости и плесени. Перед лицом повисло облако пыли и от нее в носу защекотало. Патрик взмахнул рукой перед собой, разгоняя эту хрень, и сделал шаг вперед. Затем еще и еще, пока между ним и порогом не оказалось расстояние минимум в метр. И в этот момент дверь захлопнулась, издав при этом оглушающий хлопок. Патрик списал это на сквозняк, не обратив внимания на то, что створка открывалась внутрь, а потому порыв воздуха просто не мог провернуть подобный фокус. Он зажег тусклый огонек зажигалки и попытался осмотреться.

Вокруг не было ничего, кроме толстого слоя пыли, поломанной мебели и паутины. Последняя заставила Патрика вздрогнуть. Пауков он никогда не любил, а плотная паутина молочного цвета почему-то навевала на него мысли о гигантских существах, изображения которых он видел в учебниках.

— Эй! Где вы? — крикнул Патрик, поднимая голову вверх. Мысль о том, что Генри, Вик и Рыгало должны быть тут, не отпускала его. Однако, ответом ему была тишина, а потому Хокстеттер пошел в сторону лестницы. Ступени скрипели так, словно готовые в любой момент разрушиться от времени и веса Патрика, когда он начал подниматься выше. Пальцы коснулись старого дерева, некогда лакированного, из которого были сделаны перила. Кожа явственно ощущала мерзкое присутствие пыли, но отвращения и брезгливости Хокстеттер не испытывал по отношению к этой разрухе и грязи. Он ругался, бубня себе под нос нечто нечленораздельное.

Запах сырости только усиливался в зависимости от того, насколько выше поднимался Патрик. Он бы не удивился, если бы теперь услышал звук капающей воды. Но в доме было тихо. Настолько тихо, что осознание собственного одиночества в этом месте практически пришло к парню, но... В следующий момент он услышал грохот этажом выше. 

Желание спускаться и уйти к чертовой матери не успело толком и сформироваться в нем, а уже пропало.

— Я уже иду! — крикнул он, почему-то решив что грохот издал кто-то из банды. Неповоротливый Рыгало, например. Да кто угодно, но не тот, чье присутствие Патрик не смог бы объяснить. Он поднял руку, в которой сжимал зажигалку, чуть вышел, и решительно начал подниматься по лестнице дальше.

Отредактировано Richard Tozier (2018-01-12 14:49:35)

Виктор с самого начала знал, что это все - дерьмовая затея. Наверное, одна из лидирующих в списке Генри. Дом на Нейболт-стрит был окружен таким количеством баек и слухов, что никто нормальный к нему подходить не собирался. Ну, никто нормальный, но не их небольшая компания.

"Лучше бы натравил Патрика на неудачников," - подумал Крисс, со скепсисом и скрываемым страхом смотря на черный вход в здание. На всей улице горели фонари, кроме, естественно, тех, которые находились ближе всего к дому номер двадцать девять, так что ни черта не было видно. Виктор огляделся по сторонам, чувствуя себя так, словно за ними кто-то наблюдает, а потом нервно дернул плечом, отходя к багажнику припаркованной машины Рыгало, чтобы забрать свои вещи. Весь этот маскарад был дурной затеей по скромному мнению Вика (как и в принципе идея взять Патрика к себе в банду), но кто его тут собирался слушать? Только если Рыгало. Сам же Генри в последнее время стал неуправляемым и с каждым днем становился все хуже и хуже, но они все закрывали на это глаза. Даже если у Генри что-то случилось, то он вряд ли будет плакаться об этом своим друзьям.

Виктор подхватил свою маску и задумчиво постучал по ней обкусанным ногтем. В отличие от остальных, она была сделана не из пластика, а из металла - Вик на прошлый Хэллоуин урвал куш, подловив одного богатенького мальчишку. Его старая маска не позволила мелкому запомнить, кто именно стребовал с него такую "дань", так что Криссу ничего не было за это.

Покрутив маску еще немного в руках, Вик подхватил еще и черный балахон с безразмерным капюшоном, и направился к нетерпеливо ожидающему Генри, на ходу накидывая вещь на себя.

В дом Виктор попал вторым. Осторожно двигаясь по скрипучему полу, он дергано осматривался, понимая, что темнота стоит такая, что хоть глаз выколи. Это было... странно, особенно, если учесть, что лунный свет все же попадал внутрь через разбитые окна. Ощущения были такие, словно кто-то специально не позволяет свету распространяться дальше.

Позади грузно ступал Рыгало, чувствуя себя явно примерно как и сам Крисс: не в своей тарелке. Дверь закрылась за ними, но Виктор предпочел думать, что Хаггинс просто перестарался, захлопывая ее.

- Нас наверняка уже услышали, - прошептал Вик, но эхо, какое бывает только в старых, заброшенных домах, разнесло его слова по всей комнате и части коридора. Черт возьми. И как теперь пугать Патрика, если он все слышал? А вдруг он и сам решит их напугать? Как бы Вику не было стыдно, но он почти признавал, что, если Хокстеттер действительно решит это сделать, то у него получится. Вот неловко будет.

Рыгало поравнялся с Криссом и предложил ему выбрать, куда пойти. Никто из них не хотел быть тут. Но еще сильнее никто из них не хотел идти в чертов подвал, где даже нормальных окон нет. Вик посмотрел достаточно ужастиков, чтобы понимать, что все самое страшное всегда происходит или в подвалах, или на чердаках.

И конечно же именно ему пришлось спускаться в подвал. Рыгало, оставшийся со своей длинной палочкой в руке, выглядел нереально счастливым и таким сочувствующим, что Вику немедленно захотелось его стукнуть или по пузу, или по голове, но он сдержался. Вздохнув, он отправился вниз по старой трухлявой лестнице, доставая из кармана балахона маленький фонарик и накидывая на голову капюшон, чтобы никто не смог заметить его светлые волосы.

Надрывный скрип ступенек под его ногами заставлял мурашки бегать по спине. Вик невольно сгорбился, поднимая плечи так, словно в любой момент он ожидал удара. Фонарик в бледной руке застрекотал и начал мигать.

- Что за чертовщина? - разозленно прошептал Вик, с силой ударяя корпус фонарика о собственную ладонь, чувствуя, как леденеет за ушами от ужаса и плохого предчувствия. Что-то тут точно было не так. В глубине подвала раздался глухой стук, а потом плеск, словно кто-то резко вылез из воды. Крисс вскинулся, до боли всматриваясь в темноту и замирая испуганным зайцем. Через секунду он смог разглядеть силуэт колодца.

Стоп, что? Колодец?

Вик нахмурился и тяжело задышал, пытаясь понять, что делает старый колодец в подвале особняка. Неужели хозяева были настолько ленивыми, что... Закончить мысль ему не дал звук капающей воды. Фонарик мигнул один раз, ослепляя Крисса на несколько секунд, так что скрюченного силуэта рядом с колодцем он не заметил.

- Да что ж такое! - побелевшими губами прошептал Вик, желая уйти отсюда, найти Генри, высказать ему все, что он думает об этой затее, получить по лицу и гордо удалиться домой, но он не мог. Какая-то сила держала его тут, заставляла стоять на узкой лестнице и бороться со страхом.

Звук капель раздался ближе, словно течь была прямо над концом лестницы, только вот Вик знал, что на улице нет дождя, а в доме никто не пользовался канализацией, чтобы она протекала. А это значило, что...

Фонарик мигнул еще раз, выхватывая фигуру у подножия лестницы из темноты всего на долю секунды, а потом сломался навсегда. Вик завизжал, чувствуя, как его начинает мутить и трясти одновременно, отшатнулся назад, запинаясь о ступеньку и еле удерживаясь на ногах благодаря перилам.

Внизу не было ни течи, ничего подобного. Внизу стояло нечто, скроенное из людей. Дорогих ему людей. Мама, бабушка, Генри, Рыгало - все вместе они создали то отвратительное существо в драной ночной рубашке, нескромно открывающую одну криво пришитую женскую грудь прямо поверх мужской. Лицо было похоже на мозаику из мяса и кожи; на Вика смотрели одновременно три разных глаза, а острые зубы, больше похожие на шипы, пробивали губы насквозь. Крисс затрясся, беззвучно плача, а потом попытался развернуться, чтобы убежать и услышал звук лопающейся кожи, словно существо сделало резкое движение и грубые швы разошлись. В тишине склизкий звук упавшего куска мяса прозвучал как гром, и до лодыжки Вика что-то дотронулось.

Громкий крик прорезал тишину подвала, Крисс конвульсивно дернул ногой, стряхивая часть существа, но понимая, что оно так просто его не отпустит. И тогда скованный страхом, словно льдом разум Виктора смог выдать только одно решение.

Замахнувшись, Вик швырнул неработающий фонарик прямо туда, где только что стояло существо. Судя по чавкающему звуку, он попал. Захват на ноге ослаб, и Крисс смог взбежать вверх по лестнице, ворваться в коридор и метнуться в сторону подъема на верхние этажи.
[nick]Victor Criss[/nick][status]Взрывная блондинка[/status][tea]Виктор Крисс[/tea][sleep]Самый умный из банды Генри; красавчик, который умрет вторым.[/sleep][icon]http://s7.uploads.ru/2g48O.jpg[/icon]

Отредактировано Edward Kaspbrak (2018-01-20 17:44:00)

Шаги Патрика и скрип старых ступеней эхом отдается в гордой звенящей тишине старого дома. Хокстеттер поднимается выше и уже даже не стремится докричаться до тех, кто, по его мнению, здесь спрятался в ожидании него. Он все так же ведет ладонью по шершавой поверхности перил с потрескавшимся лаковым покрытием и собирает пыль пальцами. Патрик останавливается через каждые три шага, чтобы прислушаться к посторонним звукам, но ничего не меняется. Лишь один раз он услышал какой-то шелест и целенаправленно устремился вглубь коридора второго этажа, ориентируясь на собственный слух. Шум доносится из-за закрытой двери, не смазанные петли которой мерзко скрипят — даже завывают в мертвой тишине старого заброшенного дома. Патрик всматривается, силясь встретить взглядом источник шума и надеясь в глубине души, что им окажется кто-то из банды, но видит только маленькую летучую мышь. И та тут же поспешила убраться прочь, словно почувствовав репутацию Патрика, прочитав его воспоминания о чертовом холодильнике и жертвах, которые были ничем не хуже нее самой. Борясь с желанием свалить и вглядываясь в темноту дверного проема, из которого только что вылетела мышь, оглушительно громко хлопая тонкими крыльями, Патрик делает шаг вперед и открывает дверь еще шире, насколько того позволяет разбросанный по полу хлам.

Патрик заходит внутрь темной комнаты и тут же спотыкается о груду мусора. Парень машинально шарит ладонью по стене справа от себя, в надежде нащупать выключатель. И даже пару раз поднимает и опускает его рычажок, пытаясь пролить свет на это захолустье. Естественно, электричества здесь давно нет. Ничего из благ цивилизации, на самом деле. Дом на Нейболт-Стрит словно отделен от Дерри. Словно находится в параллельной вселенной и в этой вселенной уж точно найдется место тем монстрам, которыми пугают непослушных детей. Патрик почему-то чувствует страх — впервые в жизни, наверное, он признается себе в том, что боится. Ему жутко из-за темноты и затхлого запаха. Из-за пыли и одиночества. Из-за скрипящих досок и пауков, которые здесь повсюду. И потому что чувствует присутствие чего-то.

Он шарит рукой в кармане и извлекает на свет божий зажигалку. Толку от нее никакого, освещение она дарит вполне себе отвратительное, а еще обжигает пальцы, но сжимая в руке пластмассовую безделушку Патрик чувствует себя более уверенным. Второй ладонью он прикрывает дрожащее пламя от сквозняка, и делает несколько шагов вперед. Теперь уже Хокстеттер пристально смотрит себе под ноги, выбирая место, куда поставить ногу в следующий раз. Он понятия не имеет, зачем тащится в эту комнату. Она маленькая и вряд ли здесь хватит места для того чтобы Вик или, тем более, Рыгало смогли спрятаться. Но дело даже не в этом — Хокстеттер понимает, что и не надеется уже встретить здесь парней. На самом деле, он хочет уйти. Но словно какое-то незавершенное действие держит его в этой дыре.

Патрика вывел из ступора глухой скулеж. Словно псине придавило лапу чем-то тяжелым и теперь она привлекала к себе внимание в попытке выбраться. Патрик повернулся на звук, пытаясь осветить себе источник звука тусклым светом от зажигалки. И увидел собаку своего соседа.

Проблема была в том, что эту собаку Патрик еще неделю назад закрыл в своем «Амане».

Маленький шпиц вышел из тени, сверкнув глазами в сторону своего палача. Патрик не мог видеть, но воображение дорисовало ему пролежень на боку собаки и опарышей, копошащихся в гниющем мясе. Хокстеттер мог поспорить, что и одного глаза у псинки нет. Запах разложения буквально заполонил собой все пространство и Патрик теперь не чувствовал ничего, кроме него. Даже затхлость и пыль отошли на второй план, хотя совсем недавно Хокстеттер задыхался здесь. Рвотный рефлекс сработал моментально, несмотря на то, что ранее подобные вещи никогда не вызывали у парня отвращения. Патрик согнулся пополам, выдавая на дощатый пол свой обед. Он выронил зажигалку и пламя моментально погасло. Оставаться в комнате не хотелось, ровно как и шарить по грязному полу в поисках этой безделушки, а потому путаясь в собственных ногах, Патрик торопливо бросился к дверному проему.

Патрик выскочил вон из комнаты, захлопнув за собой дверь с оглушительным грохотом. За спиной залаял шпиц, но было что-то еще. Глухие шаги, которые  доносились из-за двери, вряд ли принадлежали собаке. Они были тяжелыми, словно кто-то в громоздких сапогах идет по комнате, неторопливо переставляя ноги и поднимая с каждым шагом в воздух облачка пыли. Патрик недоумевающе смотрел на дверь. Что происходит? Звук шагов затих, будто кто-то остановился прямо за дверью, не решаясь повернуть ручку и открыть створку.

— Эй, это не смешно! — крикнул Патрик в пустоту, повернувшись лицом к двери и отступая задом, — Генри? Шутка так себе. Что это за хрень вообще?

Вместо ответа парень услышал скрежет. Такой же звук издавали животные, отчаянно царапая дверь и стены холодильника, когда Хокстеттер запирал их в ловушке, оставляя на смерть. Они не сдавались и боролись за жизнь, стачивая когти о бесчувственное железо. Сейчас Патрик едва ли не чувствовал себя на их месте, поддавшись липкому страху. То ли дом влиял на него так, то ли что-то еще. Хокстеттер оступился и чуть было не рухнул на пол, запнувшись ногой за доску.

— О твоей тайне все знают, Патрик. Твой холодильник нашли сегодня. Твоя мать в курсе и она очень разочарована. Тебя отправят в сумасшедший дом и превратят в ничтожество. И тебе на смену придет новый настоящий человек. А ты и есть ничтожество. Просто ничтожество, — голос доносился отовсюду сразу, погружая Патрика в объемную реальность. Но он знал, что источник его прячется за дверью. Прячется и твердит о том, что его ждет. Патрик просто не может вернуться к привычной жизни. Они все знают! Они откуда-то все узнали, черт побери.

Может быть, даже о маленьком Эйвери.

Патрик сжал виски руками, пытаясь заглушить голос в своей голове. В следующий момент он увидел, как ручка на двери начинает поворачиваться и едва ли не закричал от ужаса. Он не мог себе представить, кто находился там. Он не мог распознать голос, который с ним говорил. Он был похож на голос каждого, кого Хокстеттер знал. Это могла быть мать, держащая на руках своего младшего мертвого сына. Мог быть разъяренный сосед, чью псину Патрик убил. Мог быть психиатр, готовый сделать парню укол. И Хокстеттер не хотел видеть никого из них. Он зажмурился и почти вслепую помчался прочь, по коридору, к лестничному пролету.

— Ты не настоящий, Патрик! — голос, казалось, не отставал от Хокстеттера и слышался так же четко, хотя он мог поспорить, что его никто не преследует. Зажимая руками уши и жмуря глаза, Патрик пытался успокоиться и абстрагироваться от этого всего, но у него получалось плохо. Чем сильнее он концентрировался на себе, тем явственнее в его собственном воображении оживали его собственные страхи, — Ты вообще никто.

Хокстеттер был не согласен. Он боролся с желанием завопить, чтобы заглушить голос в своей голове. Патрик выбежал к лестничному пролету и упал на колени, раздирая одну штанину джин и кожу, зацепившись за торчащий гвоздь. Боль подействовала отрезвляюще и Хокстеттер широко распахнул глаза. Он увидел силуэт и первая мысль была о том, что Существо-из-за-двери его настигло.

— Я настоящий! — воскликнул он настолько громко, насколько позволяли его голосовые связки. Он орал в спину на "существо", пока зрение не сфокусировалось, привыкая к полумраку блядского дома, и Патрик не смог рассмотреть в этом силуэте спину Генри Бауэрса.

Генри обернулся и его глаза расширились от ужаса. Прямо перед ним выросла огромная оплывшая фигура, слепленная из частей человеческих тел. В воздухе стоял густой сладкий запах тлена, как на складе с протухшим мясом. Прежде чем крик вырвался из его легких, в голове Генри промелькнула совершенно безумная идея: "Неужели этот урод мог прятаться в шкафу в детской?".

Франкенштейн отреагировал на вопли и, переваливаясь с ноги на ногу, тяжело шагнул вперед. Доски пола под ним заскрипели и прогнулись, труха посыпалась на первый этаж.

- Какого хера? Что это за тварь?

Ни Виктор, ни Патрик не ответили. Бауэрс попятился в коридор, боясь отвести от чудовища взгляд. Мужество и желание побахвалиться перед приятелями мгновенно покинули его. Он отступал до тех пор, пока не врезался спиной в стену и случайно не взглянул на пол. В пыли, прямо под ногами, лежал все тот же старый рисунок из детской комнаты. Но композиция изменилась - теперь клоун держал в руке не связку алых шаров, а головы, привязанные к ниткам и парящие в воздухе. В пустые глазницы мертвых голов были вставлены оранжевые цветы. Нет, не цветы - помпоны. Лужайку перед клоуном обагрила кровь.

Генри поднял глаза на уродливую гору плоти, медленно покачивающуюся в проходе, и почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Кажется, он видел что-то подобное в одном из фильме ужасов, которые по вечерам любили крутить в «Аладдине». Вместе с Виком и Рыгало они садились в первый ряд, чтобы было страшнее, но на самом деле искусственные монстры на экране пугали только Крисса. Генри насмехался над бедами несчастных жертв и веселился всякий раз, когда оборотень вспарывал герою брюхо или Франкенштейн отрывал голову. Но сейчас они находились не в кинозале. Чертов дом взбесился, и все происходящее в нем напоминало один сплошной кошмар. Господи, блядь, боже, это просто не могло быть настоящим.

Бауэрс больше не чувствовал себя крутым и сильным парнем, как раньше. Пока он стоял у стены, скованный страхом, на лестнице раздались тяжелые шаркающие шаги. Хаггинс поднялся вместе с Виком. В темноте луч его фонарика осветил коридор.

- Парни, в этой дыре нихрена нет. Кажется, кто-то...

Кричал. Он остановился рядом с Виком и тупо уставился на огромную тень в коридоре. На несколько мгновений Рыгало Хаггинс потерял рад речи. Когда же способность говорить к нему вернулась, он принялся кричать, и кричал до тех пор, пока не охрип.

Появление Рыгало подействовало на Генри отрезвляющие. Он резко развернулся, оттолкнулся одной рукой от стены и бросился бежать. Коридор оказался гораздо длиннее, чем ему показалось в начале - Генри бежал и бежал по нему, словно спортсмен, пытающийся победить в марафоне, но стоило ему приблизиться к повороту, как он отдалялся сильнее, а стены оживали и раздвигались. Крики Виктора и Рыгало то звучали у самого его уха, то доносились издалека. Проклятый дом сводил его с ума.

В очередной раз пытаясь добраться до злосчастного поворота, Бауэрс не заметил провал в полу и полетел прямо в развернувшуюся перед ним пропасть. Падение оказалось долгим, даже слишком долгим для двухэтажного дома. Но в этот раз удача все-таки улыбнулась ему, и Генри почти безболезненно приземлился на гору тряпья. Несмотря на царящий полумрак, кое-что разглядеть он все-таки смог.

- Что за дерьмо...

Комната была на добрую половину затоплена, а гора тряпок, на которую свалился Бауэрс, представляла собой единственный клочок суши.

Откуда-то сверху донесся детский смех, и по потолку скользнула едва заметная тень. От этого голоса по спине Генри пробежали мурашки. Он сел и огляделся - ни Вика, ни Рыгало, ни Патрика поблизости не было. Неожиданно дверь, ведущая в соседнюю комнату, заскрипела и начала медленно открываться.

Отредактировано Henry Bowers (2018-03-23 21:11:01)

Вик замер на месте, чувствуя, как от страха у него затряслись руки. Зажмурившись, он почти заскулил, словно ребенок, впервые столкнувшийся с чем-то таким ужасным.

"Как? Как он оказался здесь? Он же был в подвале!"

- Это все ненастоящее, - сбивчиво, словно спасительную мантру, прошептал Крисс, трясясь словно осиновый лист. Генри закричал, отшатываясь от монстра, который пришел даже не по его душу. Вик резко распахнул глаза и чуть не подавился судорожным вздохом. Паника в голове набирала обороты, склизкое ощущение в животе никуда не делось, только начало расползаться, душа.

"Франкенштейн пришел не за ним, - мысли о том, что он не мог так быстро переместиться сюда незамеченным, покинули Вика, словно выветрились, - Я должен... Я должен..."

Но он не смог ничего сделать. Ноги словно приросли к полу, словно ядовитые растения-мутанты обвили его лодыжки, не давая сделать ни шага. Рыгало, замерший рядом, тяжело дышал и тоже трясся от страха. Они были похожи на котят, впервые вышедших во двор и сразу нарвавшихся на злую бродячую собаку.

Генри побежал, за секунду скрываясь в темноте. Патрик тоже куда-то пропал, словно его тут и не было; они остались вдвоем в темноте наедине с монстром. Как в гребаных ужастиках, которые так не любил Виктор. Существо медленно повернулось. Тошнотворный запах усилился, словно Крисс случайно попал на один из мясобрабатывающих заводов. Тошнить стало сильнее, и он отшатнулся назад, чувствуя, что еще немного, и заблюет собственные кроссовки.

Рыгало что-то пробулькал рядом, отступая вместе с Виком, и схватил его за тощую руку. Это неожиданное грубое прикосновение живого человека немного прояснило сознание Виктора, и он смог судорожно вздохнуть. Полностью повернувшееся существо сжимало в оплывшей, словно свеча, руке тот самый фонарик и теперь протягивало его ему, словно возвращая. Крисс открыл рот, чтобы закричать, но получилось только издать какой-то задушенный писк.

Неожиданно на мертвой руке сверкнуло что-то, привлекая внимание. Существо надвигалось на них с Рыгало, но теперь его ладони покрылись рябью, словно помехами, какие бывают в телевизоре. В свете фонарика Рыгало блестела темно-зеленая чешуя ихтиандра. Хаггинс закричал, и тогда чешуя разползлась дальше, покрывая теперь и руки.

Вик замер, сбитый с толку. Страх отступил немного, давая место непониманию. Но стоило монстру снова обратить внимание на Крисса, как он опять выглядел так мерзко, как голем из плоти, заставляя сердце уходить в пятки от ужаса. Виктор попятился назад, вцепляясь прямо в Рыгало и утягивая его за собой к лестнице. Монстр не выглядел поворотливым, так что, как надеялся Крисс, от него можно было убежать.

- На счет три бежим, - срывающимся шепотом сказал Вик, до боли цепляясь ногтями в толстое предплечье трясущегося Хаггинса, - Три!

От неожиданности Рыгало взвизгнул, как свинья, которой наступили на хвост, но все же побежал, гонимый первобытным страхом, следом за своим другом. Виктор ругался, спотыкаясь в темноте, хватался свободной рукой за хлипкие перила, занозя пальцы, и умолял себя не оглядываться. Сейчас его совершенно не волновал оставшийся где-то на втором этаже Патрик. В конце концов, он мог убежать следом за Генри, а в таком огромном доме точно должна быть вторая лестница.

Рыгало рванул в сторону выхода, через который они попали сюда, но Вик резко его дернул на себя, зло и одновременно испуганно шипя в его бледное лицо.

- Генри! Мы, блять, должны его найти!

Сверху раздалось бульканье, похожее на смех; на затылок Виктора что-то капнуло, но он не стал проверять вода это или... Чем это еще может быть Крисс даже думать не хотел.

- Шевелись! - отпустив наконец-то предплечье Рыгало, сказал Вик и первым побежал вперед, в противоположную от выхода сторону.[nick]Victor Criss[/nick][status]Взрывная блондинка[/status][tea]Виктор Крисс[/tea][sleep]Самый умный из банды Генри; красавчик, который умрет вторым.[/sleep][icon]http://s7.uploads.ru/2g48O.jpg[/icon]

Отредактировано Edward Kaspbrak (2018-03-23 21:47:57)

Патрик пошел вперед, совершенно не задумываясь о том, насколько это решение здраво. И как только он прошел вглубь маленького помещения, больше похожего на кладовку, за его спиной дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. Любой звук сейчас казался Патрику чрезвычайно громким, впрочем.

Вокруг Хокстеттера сгустилась темнота, словно он внезапно закрыл глаза. В маленькой кладовке не было ровным счетом ничего — вполне возможно, что и самой кладовки будто не было тоже, — но тем не менее себя Патрик все же видел. Видел худую бледную руку, вытянутую вперед. Видел ноги, обутые в тяжелые ботинки. Но не видел пол, не видел лестницы, которая вела вниз. Словно вокруг была пустота. И безысходность — двери, ведущей обратно, не было тоже. Оставалось лишь идти вперед, в неизвестность.

Он сделал шаг вперед, непроизвольно вскинув руку вперед, боясь врезаться в стену. Патрику казалось, что в тот момент, когда подошва ботинка должна будет соприкоснуться с грязным полом, его просто там не окажется, и он пролетит вниз. Но пол был. Под его ногой захрустел высохший скелет маленькой мыши. Он сделал еще шаг. Пальцы вытянутой руки приятно холодил сквозняк, но ладонь так в стену и не уперлась. Еще шаг, затем еще и еще. До той поры, пока в следующий момент нога не ушла вниз. Лестница все еще была здесь. Патрик опустил руку, пытаясь нащупать перила, и это ему удалось. Теперь он имел хоть какую-то опору. Нерешительно он зашагал дальше. Медленно, прощупывая пол под ногами и ожидая очередного ужаса. 

Происходящее пугало его, хоть Хокстеттер и стремился отбросить эти мысли прочь. Он полагал, что всему виной его разыгравшееся воображение. Воображение единственного настоящего человека в этом мире. Именно он управляет всеми кошмарами проклятого дома на Нейболт-Стрит сейчас, словно своими страшными снами. Собственная значимость сыграла злую шутку с ним, не более. Патрику эта мысль нравилась. Она внушала в него уверенность и он не хотел ее прогонять.

До момента, пока он снова не увидел желтое свечение откуда-то снизу. Словно он спускался по лестнице в комнату, освещаемую солнечными лучами из окон. Теплыми лучами, которые вряд ли обратили свое внимание на обшарпанный дом. И это испугало Патрика сильнее, чем крики и мертвый пес. Его испугало чувство потери контроля. Он больше не был уверен в том, что способен прекратить это все в любой момент. Кошмар не пропадет, даже если он откроет глаза. Более того, его глаза давно уже открыты.

Патрик ощущал себя так, словно находился в невесомости. Его желудок уже повело в сторону от волнения. Казалось, что он три часа крутился на каруселях и теперь просто теряется в пространстве. Дом напоминал результат творения безумного ученого. Словно комнаты сами менялись в зависимости от своего желания и уж точно не зависели от этажей и лестничных пролетов. Хокстеттер закрыл глаза, желая привести свой вестибулярный аппарат в порядок. В это время он продолжал спускаться вниз. И в следующий раз открыл глаза в тот момент, когда услышал плач ребенка. Он знал этот плач.

Патрик резко распахнул глаза и невольно отступил. Сделал шаг назад, но лестницы за своей стеной уже не обнаружил. Только стену. Стену детской комнаты, которая в его доме по сей день была закрытой. Комнаты, в которую его более не пускали. Туда вообще никто давно не ходил, но то, как она выглядела, осталось в памяти Патрика выжженым образом.

••●●••

Стены более не были серыми и облезлыми, покрытыми непонятными рисунками. Персиковые обои заменили огрызки прошлого. Сквозь окно пробивались солнечные лучи. Они согревали паркетный пол, стены, маленькую колыбель, стоящую у самого окна. Здесь даже пахло по-особенному. Цветами и молоком. Этот запах был знаком Патрику. Так пахло дома несколько лет назад, когда родители принесли из больницы вечно орущий сверток. В этом свертке был ребенок и однажды Патрику дали подержать это существо. Существо срыгнуло на него, вызвав целую бурю эмоций, которые сопровождались криками и слезами. Более к Эйвери Патрик не подходил. За исключением одного случая.

Сейчас Хокстеттер наблюдал за этим случаем со стороны.

Возле колыбели стоял он же. Маленький Патрик, с ненавистью рассматривающий своего брата. Хокстеттер смотрел на себя со стороны и видел только затылок, но не сомневался в том, что в глазах отражалась ненависть. И страх. Именно поэтому в следующий момент рука мальчишки потянулась к белой подушке, на которой было вышито клоунское лицо. Рука даже не дрогнула, хотя Патрик знал, что сделает в следующий момент. И Патрик-который-вырос знал тоже. Он закусил губу, с интересом наблюдая за происходящим и вслушиваясь в хрипы ребенка. Тогда, в детстве, его чертовски пугало что эти хрипы и возгласы разбудят мать.

Она так и не проснулась тогда.

Сейчас тоже не проснулась. Патрик-ребенок повернулся к двери с победным выражением лица. Впрочем, сейчас Хокстеттер мог вполне надумать себе подобное выражение. Даже теперь он помнил, что практически ничего не испытывал. Только воодушевление. И, возможно, толику возбуждения.

Маленький Патрик обернулся к двери. Эйвери сделал свой последний вздох. И персиковые обои на стенах начали таять.

••●●••

Иллюзия рассеялась.

Теперь Патрик видел, что находится в обычной комнате заброшенного дома. Более того — в опасной близости от дыры в полу. Он даже не заметил, что за его спиной действительно нет никакой лестницы и он просто не мог своими силами спуститься на нижний этаж. Если только не сделал его в полудреме каким-то иным образом. Зато сейчас он видел приоткрытую дверь в другой половине комнаты. К ней же он и поспешил.

Он оказался в длинном коридоре и, не раздумывая, пошел вперед. Перешагивая через дыры в полу и обходя крысиные кучки. Те, которые замечал, конечно же. Патрик ощущал себя полностью разбитым; не совсем понимал, что же сейчас произошло. Старые воспоминания навалились на его плечи тяжким грузом. И желанием.

Желание повторить то, что было совершенно несколько лет назад, захлестнуло его практически с головой. Мысль о том, что он находится в заброшенном доме с тремя людьми, совершенно разделенными между собой стенами и этажами, совершенно напуганными... Патрик действительно ходил сейчас по краю. Еще немного и провалится в собственное безумие.

Именно в этот момент он услышал всплеск воды за одной из дверей в этом коридоре. Он порывисто повернул в сторону и толкнул створку. И в этот момент увидел одного из тех, из-за кого сюда пришел. А именно Генри Бауэрса. Совершенно мокрого и... непривычного. Патрик изумленно поднял вверх брови. Собственное удивление отрезвило его и, пожалуй, именно благодаря этому он не вцепился в Бауэрса с желанием утопить в воде, которой здесь было предостаточно.

Патрик широко распахнул дверь перед Генри.

— Ты тут ванну решил принять, да?

— Проваливай! — прошипел Генри. Его все еще трясло, как бы он ни старался справиться со страхом и взять себя в руки, — Давай! Чего стоишь?

Он грубо отпихнул Патрика и вышел в коридор. Попавшая в ботинки вода громко хлюпала.

— Надо валить отсюда, черт. Я не знаю, что за дерьмо происходит с этим домом, но я здесь больше ни минуты не останусь.

Патрик ошарашенно смотрел на него. Ему пришлось проявить достаточно силы воли, чтобы не заглянуть в комнату, откуда только что буквально вывалился Генри. Шестое чувство подсказывало, что ничего хорошего он там не увидит. Патрик был чертовски солидарен с Бауэрсом и с его словами о том, что надо сваливать.

В этот момент тишину разрезал голос Вика. Он доносился откуда-то сверху и Патрик воспринял его как глоток свежего воздуха. Осталось немного. Найти остальных и свалить подальше. Как можно дальше. Пока безумие снова не нахлынуло.

И Патрик решительно пошел на голос Вика.